Я выключила фен, оделась и побежала, перескакивая через ступеньки, вниз в столовую. Кэролайн, Ник, мама и я занимали четвёртый этаж. Здесь было хоть немного уютнее, в отличие от остального пространства этого огромного дома, испокон веков принадлежавшего нашей семье.

Всё остальное пространство было доверху забито антиквариатом и портретами моих прадедов и прабабок, немногие из которых могли похвастаться приятной внешностью. А ещё у нас в доме был бальный зал, в котором я когда-то учила Ника кататься на велосипеде. Тайно, конечно, но ведь движение в большом городе — это просто кошмар, об этом знает любой ребёнок.

Как бы я хотела, чтобы мы могли завтракать и ужинать на своём уютном четвёртом этаже, но леди Ариста, моя бабушка, настаивала на том, что все должны собираться в этой мрачной и тёмной столовой. Стены в комнате были обиты тёмным деревом, поэтому казалось, что они покрыты слоем шоколада. Это единственное нормальное сравнение, которое приходило в голову, все остальные… э-э-э… немного портили аппетит.

Хотя атмосфера в столовой была сегодня поприветливее, чем вчера. Я почувствовала это, как только вошла.

Леди Ариста всегда чем-то напоминала мне строгую учительницу танцев, которая, если что, может больно ударить по пальцам. Но сегодня она поприветствовала меня вполне дружелюбно:

— Доброе утро, дитя моё.

Шарлотта и её мама улыбались мне так, словно знали что-то, о чём я не имела ни малейшего представления.

Тётя Гленда никогда раньше мне не улыбалась (она вообще мало кому улыбалась, если не считать её коронных презрительных усмешек), а Шарлотта ещё вчера бросила мне пару едких замечаний. Поэтому я начала подозревать недоброе.

— Что-то случилось? — спросила я.

Мой двенадцатилетний брат Ник расплылся в широченной улыбке, когда я села на своё место рядом с Кэролайн. Мама пододвинула мне огромную тарелку с бутербродами и яичницей. Когда аппетитный запах еды защекотал мне нос, я чуть сознание не потеряла от голода.

— Ну и ну, — сказала тётя Гленда. — Ты, наверное, хочешь, чтобы твоя дочь получила месячную дозу жиров и холестерина за один приём пищи, а, Грейс?

— Именно, — невозмутимо ответила мама.

— Когда она вырастет, то возненавидит тебя за то, что ты не следила за её фигурой должным образом, — сказала тётя Гленда и снова улыбнулась.

— Фигура Гвендолин идеальна, — сказала мама.

— Пока что — возможно, — сказала тётя Гленда. Она всё ещё улыбалась.

— Вы подсыпали тёте Гленде что-то в чай? Признавайтесь! — прошептала я Кэролайн.

— Кто-то позвонил по телефону и с тех пор тётю Гленду и Шарлотту как подменили, — прошептала мне в ответ Кэролайн.

В эту же секунду в проёме окна появился Химериус. Он сложил крылышки и просунул голову сквозь стекло.

— Доброе утро! — обрадовалась я.

— Доброе утро! — ответил Химериус и перепрыгнул с подоконника на пустой стул.

Пока все удивлённо посматривали в мою сторону, Химериус почесал живот и вздохнул.

— Ну у тебя и семейка! Не маленькая. Я пока тут не обжился, но гляжу, у вас куда не плюнь — одни тётки в хозяйстве. Что-то многовато их, как по мне. И у большинства из них такой вид, будто их необходимо срочно защекотать, — он расправил крылья. — Где же отцы всех этих деточек? И где домашние животные? Такой дом огромный, и даже канареечки не удосужились завести. Нет, ну я так не играю.

Я улыбнулась.

— А где бабушка Мэдди? — спросила я, набрасываясь на еду.

— Боюсь, моя любимая золовка предпочла удовлетворить свою потребность во сне, а не любопытство, — с достоинством сказала леди Ариста. Она восседала на своём стуле, прямая, словно свечка. Тремя пальцами она осторожно держала кусочек хлеба с тонким слоем масла (мне кстати, никогда ещё не приходилось видеть бабушку сгорбленной, спина у неё всегда была идеально прямая).

— Вчера она слишком рано встала, и весь день была в совершенно несносном расположении духа. Не думаю, что нам выпадет честь лицезреть её раньше десяти.

— Так-то оно и лучше, — пискляво поддакнула тётя Гленда. — Её болтовня о сапфирах в форме яйца и башнях с часами кого угодно с ума сведут. А как твои дела, Гвендолин? Представляю, как ты испугалась и запуталась.

— Хм, — буркнула я.

— Ужасное, должно быть, чувство, когда осознаёшь, что родился для высшей цели, а соответствовать возложенным на тебя ожиданиям не в силах, — тётя Гленда наколола на вилку кусочек помидора.

— Мистер Джордж сообщил, что до сих пор Гвендолин проявляла себя с хорошей стороны, — сказала леди Ариста. Но только я порадовалась её поддержке, как бабушка продолжила:

— Во всяком случае, она действовала по обстоятельствам. Гвендолин, сегодня тебя снова заберут из школы и доставят в Темпл. На этот раз тебя будет сопровождать Шарлотта.

Я не могла сказать ни слова, потому что рот был битком набит яичницей. Поэтому мне оставалось только испуганно выпучить глаза. Зато Ник и Кэролайн дружно озвучили мой вопрос:

— Это ещё почему?

— Да потому, — сказала тётя Гленда, многозначительно наклонив голову, — что Шарлотта умеет всё, что должна уметь Гвендолин, дабы исполнить столь высокую миссию. Из-за беспорядков, которые творились последние два дня, и которые мы с вами можем себе живо представить, в Темпле приняли решение, что Шарлотта поможет своей непутёвой кузине и подготовит её к последующим прыжкам во времени.

Вид у неё был такой, будто Шарлотта только что победила на Олимпийских играх.

К последующим прыжкам?! Что всё это значит?!

— Кто эта тощая и злющая рыжая метёлка? — осведомился Химериус. — Надеюсь, вы хотя бы не близкие родственники?

— Такая просьба нас нисколько не удивила, но мы всё же сомневались, стоит ли её удовлетворить. Ведь Шарлотта, в сущности, нисколько не обязана это делать. Но… — тут тощая и злющая рыжая ме… тётя Гленда театрально вздохнула, — Шарлотте слишком хорошо известно, насколько важна эта миссия, потому она готова пожертвовать собственными интересами и сделать свой вклад в успех операции.

Моя мама тоже вздохнула и бросила на меня взгляд, полный сочувствия. Шарлотта заправила прядь ярко-рыжих волос за ухо и невинно поморгала ресницами, повернувшись в мою сторону.

— Что-о-о? — удивился Ник. — Чему это Шарлотта должна научить Гвенни?

— О, — сказала тётя Гленда, и щёки её порозовели от удовольствия. — За такое короткое время проработать весь материал, который Шарлотта изучала годами, у Гвендолин всё равно не получится, и надеяться на это было бы совершенно бессмысленно. Я уже молчу о… ну… несправедливом распределении природных способностей. Но необходимо хотя бы попытаться передать все возможные сведения. Мне доложили, что у Гвендолин, к сожалению, не очень богатый запас общих знаний и хороших манер, присущих той эпохе.