Я прошла к двери, видимо, ведущей на террасу, пока меня не вырвало от их причмокиваний.

Милая беседка стояла посередине заднего дворика. Он не был ярко освещен, но луна делает своё дело. Брр, сегодня полнолуние. Бабушка как раз смотрела какую-то мистическую передачу об оборотнях, когда я уходила.

В углу белоснежного деревянного сооружения скрючилось чёрное пятно. Я шагнула к нему, не сомневаясь, кого обнаружу. Подхожу ближе, слышу всхлипывание.

Закатываю глаза. Только этого мне не хватало! Я уже хотела развернуться и слинять, но девушка обернулась.

– Салли? Что ты здесь делаешь?

Я глубоко вдохнула. Мы никогда с ней не разговаривали. Все её вопросы я просто-напросто игнорировала, но сейчас что-то мне подсказывало, что ей херово, как никогда.

– Ага, я, – ответила, продолжив путь к беседке.

– Пришла на вечеринку? – спросила она, после чего всхлипнула.

– Типа того, – выдохнула я, сморщив нос.

Я села напротив неё, замечая, как она быстрым движением руки смахнула скатывающиеся слезинки, после чего зажала нос двумя пальцами, чтобы прекратить поток соплей.

Что её так расстроило?

– Ты видела Рут? – с опаской спросила Пегги. – Она меня искала?

– Не-а, – протянула я, – не видела.

И слава богу.

– Временами она невыносима, – усмехается Пегги, с примесью горечи.

– Только временами? – фыркаю я.

– Ага. – Пегги поднимает голову. – К ней просто надо привыкнуть. Она моя лучшая подруга. А друзья могут бесить. Все мы неидеальны.

А вот это правда.

– Рут очень хорошая, – продолжала она, а я почему-то все еще слушала. – Она единственная, кто не отвернулся от меня, когда я решила удариться в готику.

А что в этом такого? Подумаешь, девчонке захотелось ходить во всем чёрном – это что-то сверхъестественное?

– У нас очень маленький городок, – как бы ответила на мои немые вопросы Пегги. – Здесь не принято выделяться.

И не только здесь.

– И Рут этого тоже не одобряет, но она все равно рядом со мной. У неё тоже есть недостатки. Но мы принимаем друг друга именно такими. Это ведь и есть дружба?

– Ты меня спрашиваешь? – У меня никогда не было друзей. Как бы сильно я ни тянулась к людям, они никогда не отвечали мне взаимностью. Я привыкла к одиночеству. Теперь же, когда Рут и Пегги пытаются со мной подружиться, они бьются о глухую стену.

– Ты не привыкла, да?

– К чему?

– К разговорам. – Пегги качает головой. – К дружеским разговорам. Я говорила Рут, что тебя следует оставить в покое, но она не хочет этого понимать.

Я даже не удивилась. Эта девчонка не поймёт, даже если я прямым текстом отправлю её в самое отдалённое место.

– Почему ты плакала? – неожиданно даже для самой себя задаю вопрос. – Это из-за того парня? Гамлета?

– Откуда ты?.. А, – догадалась она сразу, – Рут…

Пегги замолчала, тяжело вздохнув. И я решила, что она не хочет о нём говорить. Я ещё посидела пару минут, затем встала, желая уйти, но девушка тоже шевельнулась, вновь привлекая моё внимание.

– Это из-з него я решила вписаться в эту субкультуру, – тихо заговорила она, глядя в темноту. – Я хотела стать такой же, как он. Но у меня не получается.

– Почему?

– Легко было надеть чёрные тряпки и накрасить ногти чёрным лаком.

– А в чём сложность-то?

Пегги вновь начала всхлипывать, и я пожалела о том, что затронула эту тему.

– Я… – всхлип, – трусиха…

Я покачала головой, не понимая, о чём она.

– Гамлет хочет, чтобы я начала тусоваться с его компанией, но я не могу… У меня никак не получается… – Её голос сорвался, она принялась хрипло рыдать.

– И почему ты не можешь?

– Они… хмп… собираются на… хмп… кладбище… ночью…

Пегги ревела, не переставая. Я не могла больше этого выдерживать.

– Прекрати, – процедила я, сквозь стиснутые зубы. – Что ты расклеилась, словно кисель?

Пегги так сильно удивилась, что замерла, уставившись на меня.

– Нашла из-за чего плакать.

Ненавижу ноющих людей. Для меня они – слабаки. Я и себе больше никогда не позволю быть слабой даже на мгновение. Я сама не плачу, и терпеть не могу, когда другие на моих глазах разводят эту сырость. Не может сходить на кладбище. Что это за беда такая?

– А что мне делать?

– Это ты меня спрашиваешь? – Вопрос на вопрос. – Не можешь – не делай. Можешь – иди и сделай.

– Я боюсь. – Пегги опускает голову, но она уже больше не ревёт – это хорошо. – А Гамлет сказал, что если я не пойду ночью на кладбище, то мы расстанемся.

– Пф-ф, – выдохнула я, – велика потеря.

– Ты не понимаешь. Я люблю его.

– И что? – Я действительно не понимаю. – Любишь – иди на кладбище.

– Я боюсь.

Замкнутый круг какой-то.

– Тогда не иди.

Пегги сжала кулаки. Похоже, я её разозлила.

– Я бы на твоём месте задалась другим вопросом, – встряхнула головой.

– Каким? – встрепенулась она.

– Вместо того чтобы думать, как сильно ты его любишь, я бы подумала о том, как сильно любит он тебя.

– Что это значит? – Пегги захлопала ресницами.

Я встала, немного походила по беседке, осматривая ландшафт заднего дворика.

– Я не знаю, что такое любовь, – честно признаю, – и не мне давать тебе советы по этому поводу. Но… даже если ты сделаешь все, о чём он просит, все, что он требует от тебя, если он тебя не любит, то все бесполезно. А вот если любит, то не попросит сделать то, чего ты не можешь сделать. – Я взъерошила волосы. – Ты боишься, он об этом знает, но все равно продолжает требовать. – Я скривила губы. – Любит ли он тебя?

– Ты хочешь сказать, что Гамлет меня не любит?

– Хм, это ты мне должна ответить. Любит ли он тебя? Если нет, то пошёл он в жопу. А если вы любите друг друга, тогда отрывай свою задницу от самобичевания, и бегом на кладбище.

– А ты когда-нибудь жертвовала чем-нибудь ради парня?

– Жертва? – Я подняла брови. – Я бы не назвала поход на кладбище жертвой. Это хрень собачья. И мы не должны чем-то жертвовать ради этих козлов.

– Не все парни – козлы.

– Да? Назови мне хотя бы одного.

Пегги замолчала, реально задумавшись.

– Вот и я о том же, – хмыкаю. – Они все равно не оценят. – Горечь просочилась в мои слова, сразу привлекая Пегги. Она вопросительно взглянула на меня. Я поджала губы, но все же ответила: – Я подарила девственность мудаку, думая, что так наши отношения станут полноценными. А он уже через пару дней трахался с другой.