Перед отъездом в Петергоф он по этой причине поссорился с молодым императором, для поправления чего он и предложил ему это увеселительное путешествие, император, однако, продолжил свое холодное с ним обращение, что побудило князя вернуться с дачи сюда двумя днями раньше.

Генерал-лейтенант Салтыков объявил Меншикову об его аресте, после чего князь вышел в приемную и жаловался всем присутствующим, что вот как его награждают за верную службу государству и молодому императору.

Конфликт между Меншиковым и императором назревал давно, и события, происшедшие в первых числах сентября 1727 г., лишь завершили его. Напряженные отношения между ними выражались в том, что император избегал встреч как с Меншиковым, так и со своей невестой Марией Александровной, а если они и происходили, то отличались холодностью.

3 сентября 1727 г. состоялось торжественное освящение церкви в имении Меншикова в Ораниенбауме, на котором обещал присутствовать Петр II, но не прибыл. На следующий день Меншиков прибыл в Петергоф, где находился император и где он намеревался помириться с ним, но Петр рано утром отправился на охоту, а его сестра Наталья, чтобы не встречаться с князем, выпрыгнула в окно, чтобы присоединиться к брату. 5 сентября был объявлен указ императора интенданту Мошкову: “Летний и Зимний домы, где надлежит, починить и совсем убрать, чтоб к приходу его величества совсем были готовы, и спрошен он, Мошков, был, как те домы вскоре убраны быть могут”. Мошков ответил, что дворцы будут готовы через три дня.

6 сентября все вещи Петра II из дворца Меншикова были перенесены в Летний дворец. В тот же день был опубликован указ гвардейским полкам, чтобы они впредь слушались приказаний только двух лиц: Юсупова и Салтыкова.

Княгиня Меншикова с молодым князем припали вчера к стопам императора, что возбудило к ней большое сочувствие, ибо она весьма благочестивая и добродетельная особа и так слаба, что многократно при этом падала в обморок, император поднял и утешал ее. Затем пошла она к великой княжне Елизавете Петровне, чтобы передать просьбу своего супруга заступиться за него перед императором».

Неизвестный художник. Портрет Петра II. Около 1800-х гг. Холст, масло. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

В следующей депеше 23 сентября Мардефельд извещал короля о некоторых важных подробностях падения Меншикова: «больше всего способствовало его опале участие в событиях Остермана, которого Меншиков намеревался низвергнуть. Меншиков обвинил барона в том, что он препятствовал императору в частом посещении церкви, что нация этим недовольна, ибо она не привыкла к такому образу жизни своего монарха, что Остерман старается воспитывать императора в лютеранском вероисповедании или оставить его без всякой религии, так как он сам ни во что не верит.

Хотя Остерман и назначен был воспитателем великого князя, но с тех пор, как последний стал императором, он уже больше не может занимать эту должность. Наконец, князь намеревался в этом деле привлечь на свою сторону духовенство.

Когда же Остерман в Петергофе хотел объясниться с кн. Меншиковым и ему представил все вышесказанное, князь разгорячился и думал его испугать своею властью: он ему повторил опять те же обвинения, обругал его атеистом и спросил его, знает ли он, что он (Меншиков. — Н. П.) его сейчас может погубить и сослать в Сибирь.

Остерман наговорил ему много сурового и, между прочим, сказал ему, что князь ошибается, что он в силе сослать его в Сибирь. Он же, барон, заставит четвертовать князя, ибо он вполне заслуживает этого.

Исход этого дела ясно доказывает неразумность поступка князя, и дай Бог, чтобы исход этот не сделался более печальным, чем он теперь.

Князь просил отсрочку отправления на восемь дней, в чем ему, однако, отказали, и он отправился в путь третьего дня после обеда, он и его семейство ехали в каретах, запряженных шестеркой; его сопровождали 50 или 60 багажных телег, а также все его слуги из немцев. Выезд случился в воскресенье, стояла прекрасная погода, отчего и обе стороны были наполнены огромными толпами народа».

Описание Мардефельдом причин опалы князя Меншикова, как и его ссора с Остерманом, а также отправление в ссылку в Раненбург принадлежит к самому обстоятельному описанию трагедии полудержавного властелина, как назвал А. С. Пушкин светлейшего князя. Тем не менее и в этом описании имеется существенный пробел, наличие которого трудно объяснимо. Мардефельд справедливо отметил, что падению Меншикова «больше всего способствовал» Остерман, но ограничился описанием последней стадии конфликта князя с бароном, хотя, вне всякого сомнения, сентябрьские события стали всего лишь завершением накала конфликта, возникшего значительно раньше.

Энергичные хлопоты супруги князя о его помиловании оказались бесполезными. 7 сентября она 45 минут стояла на коленях перед Остерманом, умоляла его ходатайствовать перед императором помиловать Александра Даниловича, но тот промолчал.

7 сентября Петр II явился в Верховный тайный совет, где подписал указ: «Понеже мы всемилостивейшее намерение взяли от сего времени сами в Верховном тайном совете присутствовать и всем указом отправленным быть за подписанием собственныя нашея руки и Верховного тайного совета; того ради, повелели, дабы никаких указов или писем, о каких бы делах оные ни были, которые от князя Меншикова или от кого иного партикулярно писаны или отправлены будут, не слушать и по оным отнюдь не исполнять под опасением нашего гнева и о сем публиковать всенародно во всем государстве и в войске и в Сенате».

Четкие формулировки указа дают основание полагать, что он был сочинен самим А. И. Остерманом. Указ означал, во-первых, падение полудержавного властелина и, во-вторых, объявление 12-летнего отрока полновластным владельцем императорского трона.

Источники не сообщают, кто руководил решительными действиями императора, но известно, что в его окружении не было более опытного советника и интригана, чем Остерман. Остается предположить, что именно он подсказывал отроку, как тому надлежало действовать против князя в эти решающие дни. Вместе с тем в поведении Андрея Ивановича, отраженном в его письмах к князю, нетрудно заметить его стремление усыпить бдительность светлейшего подобострастными словами: «Вашу высококняжескую светлость всепокорнейшее прошу о продолжении вашей высокой милости и, моля Бога о здравии вашем, пребываю с глубочайшим респектом вашей высококняжеской светлости всенижайший слуга А. Остерман». Он заставил и своего воспитанника сделать следующую приписку к своему письму: «И я при сем вашей светлости и светлейшей княгине, и невесте, и своячине, и тетке, и шурину поклон отдаю любительны. Петр».

В следующем письме, отправленном Меншикову 21 августа, Остерман вновь убаюкивал князя уверованиями в добрых чувствах к нему своего воспитанника: «Его императорское