ныне мира. Подобный же по тщательной технике исполнения рельеф с изображением богини земли Тлальтекутли был исполнен на прилегавшей к земле плоскости упомянутой выше колоссальной статуи Коатликуэ. Любоваться им могли только боги преисподней.

Изумительна мелкая пластика этого периода, в особенности скульптура науа. Это и статуэтки божеств, и культовые предметы, и золотые украшения. Выделяются даже среди них нефритовая статуэтка Шолотля, брата-близнеца Кецалькоатля, переносящего через подземный мир на своей спине солнце, человеческий череп из горного хрусталя, великолепные ювелирные изделия из могилы миштекского властелина в Монте-Альбане, уникальный золотой знак ацтекского предводителя «воинов-орлов» и др. Если смотреть фотовоспроизведения этих изделий, то нельзя определить их подлинных размеров, они выглядят так же монументально, как и памятники крупной пластики.

Живопись послеклассического периода значительно уступает предшествующей. Общий стиль ее, хотя и энергический, более условен и архаичен. Примечательно, что он распространен на большой территории, начиная с Чолулы и до росписей майяских храмов в Кинтана-Роо и Белизе. Фресок этого времени сохранилось немного. Среди них процессия воинов, идущих к Солнцу в небольшом здании в Малиналько, изображения богов на алтарях в Тисатлане (мексиканский штат Тлаласка) и в росписях храмов в Тулуме (Юкатан) и Санта-Рита-Коросаль (Белиз). Сохранился и ряд миштекских, ацтекских, куикитекских рукописей исторического и культового содержания.

Глава III

ПРОЗА

1

В XVI в. после завоевания и приспособления латинского алфавита для записи индейских языков литературное творчество у народов Месоамерики достигает определенного расцвета. Мы не знаем, кто именно ввел впервые латиницу для записи текстов на науатль, но большая рукопись «Некоторые исторические анналы мексиканского народа» имеет дату завершения 1528 г., т. е. была закончена уже через четыре года после конкисты{18}. От этого периода до нас дошло большое количество памятников, запечатлевших различные прозаические жанры, как традиционные, так и возникшие вновь под европейским влиянием. Этому обстоятельству способствовало несколько причин.

Во-первых, потомки индейской знати стремились к сохранению старых исторических традиций. С самого начала конкистадоры ввели практику сохранения земельных угодий индейских правителей за их потомством, крепостнической зависимости масеуалей (общинников) от прежних владык страны. Этому способствовало и то обстоятельство, что завоеватели охотно вступали в брак со знатными индейскими девушками, чтобы закрепить за своим потомством земли и привилегии. Поэтому возникает новый, по существу деловой, по форме и содержанию литературный жанр: «пробансас де идальгиа» — письменные доказательства знатности того или иного рода, т. е. рассказ о его истории; «титулос» — свидетельство о принадлежности земельных участков тому или иному роду, семье, общине и т. п. Во всех этих документах чисто юридическая часть занимает весьма незначительное место, а основное содержание посвящено историческим, легендарным и микологическим сообщениям.

Во-вторых, в сохранении местной исторической и частично мифологической традиции были заинтересованы, как это ни парадоксально на первый взгляд, и деятели католической церкви. Чтобы успешнее бороться с язычеством и внедрять «истинную веру», местным священникам под угрозой лишения места, как мы уже отмечали, предписывалось владеть в совершенстве языком своей паствы. Так возникло огромное количество словарей и грамматик различных индейских наречий. Для совершенствования в языке собирались и записывались старые тексты. Часто в словари, а особенно в проповеди сочинитель вплетал куски из старых мифов и легенд, чтобы опровергнуть их или разъяснить в желательном для христианства духе. Еще больше подобных материалов находится в документах местных инквизиционных судов. Наконец, все в тех же целях борьбы с язычеством наиболее просвещенные церковные деятели (Педро Понсе, Хасинто де ла Серна, Пабло Бомон и др.) записывали данные, которые им удалось собрать, по истории и религии той местности, где они жили.

Особенно большие заслуги перед американистикой принадлежат, как уже говорилось выше, францисканскому монаху Бернардино де Caaxyну. Следует отметить, что Саахун собирал свой материал почти на современном научном уровне исследователей-этнографов: он опрашивал старых индейцев, еще помнивших жизнь до завоевания, и при помощи молодых индейских писцов записывал их весьма подробные ответы. Как мы уже знаем, большинство этих текстов излагалось в метрической форме. Затем Саахун сравнивал различные ответы и пытался найти какую-то более, как ему казалось, правильную версию. Далее, уже на основе этих материалов, он и писал свою «Всеобщую историю вещей Новой Испании». Естественно, что для современных исследователей истории культуры древней Мексики основную ценность имеют именно первоначальные материалы Саахуна, записанные на науатль.

Третьей, хотя и менее важной причиной для изучения древней культуры явились бюрократические склонности испанской короны. Все происшедшее должно было быть зарегистрировано, все приобретенное — сосчитано, измерено и описано. Отсюда — громадные кипы бумаг, отправлявшиеся регулярно из испанских владений в метрополию или оседавшие в местных архивах. В эти деловые документы подчас вкрапливались и куски древних текстов. Особый интерес для историков доколумбовой культуры представляют ответы на подробный вопросник Филиппа II (разделявшийся на 50 пунктов, всего около 200 вопросов). Эти ответы, составлявшиеся в 1577–1585 гг. почти на всей территории Испанской Америки, содержат много материалов по доколониальной культуре, в том числе о языковой принадлежности того или иного поселения, о туземных структурах управления, способах войны, исторических традициях.

Отвечать на этот вопросник должны были местные чиновники короны, которые, естественно, привлекали к работе индейских информаторов. В результате этого в «Географических сообщениях» (так обычно называют эти ответы-отчеты) содержится немало интересных данных и для истории доколумбовой литературы. Подобные вопросники рассылались испанским правительством и в более позднее время.

Интересно отметить, что во многих местностях, где говорили на иных языках, информация давалась на науатль. Это показывает, что уже в раннеколониальный период данный язык являлся в Центральной Америке своего рода «лингуа франка» на огромной территории от северных областей Мексики до Коста-Рики.

После конкисты образованные индейцы Мексики писали не только на науатль, но и по-испански и на латыни. В ряде случаев произведения, написанные первоначально на науатль, дошли до нас только в переводах на испанский, а в одном случае — на французский («История Мексики», принадлежавшая космографу французского короля Андре Тевэ). С другой стороны, на туземных языках, в частности на науатль, имеется огромная масса документов и сочинений, написанных для фискальных и церковных целей: отрывки переводов из Библии, папские буллы, гимны, проповеди, иногда даже европейские предания и легенды. Так осуществлялся первый контакт между двумя культурами.

Индейская литература XVI в. развивалась в основном по тем же направлениям, или жанрам, которые существовали в доколумбов период. Она включает исторические (анналы и хроники), мифологические, дидактические, драматические и поэтические произведения, а также сочинения на обрядовые и медицинские темы (кроме текстов заклинаний и рецептов). К числу форм, возникших под испанским влиянием, относятся книги религиозных братств —