ацтеков являлась результатом воли божеств, думается, повторять лишний раз надобности нет. Интересно лишь отметить, что автор — уже верующий католик, но, когда он пишет о прошлом, то в этом случае он искренне верит в реальность языческих божеств.

Восприятие этого рассказа современным читателем, основанное на европейской культурной традиции, значительно отличается от того чувства и понимания, которое было свойственно ацтеку раннеколониального периода. Во-первых, мотив вмешательства, вернее поддержки, божества для него уже предопределял многое в дальнейшей судьбе еще не родившегося младенца. Отсюда, вероятно, идет и значение его имени: «Владыка с сердитым лицом» и объяснение дальнейших военных успехов Мотекусомы I. Для нас имя спрятанной во дворце девушки кажется только трудным для произношения, для ацтека же этот комплекс, обозначавший буквально «Бирюзовый цветок кукурузы», вызывал представление и о небе, и о солнце, и о плодородии, как имя жениха — о блестящем оперении колибри. Самоцветный камень чалъчиуитль (нефрит), проглоченный девушкой, был тесно связан и с культом воды и плодородия, и с представлением о твердости, богатстве и постоянстве.

3

Майя, как и другие народы Месоамерики, быстро перешли на латинский алфавит, приспособленный миссионерами к их языкам. Это обусловило у майя дальнейшее успешное развитие литературы. Но пути этого развития, специфика жанров значительно отличались от литературных произведений народов науа.

У майя, конечно, имелись, как у жителей Мексиканского плоскогорья, и хроники, и титулос, и пробансас. Но преобладающим литературным жанром на Юкатане после завоевания стали так называемые книги Чилам-Балам — совершенно новый синкретический вид литературных произведений, не имеющий аналогий у других народов Центральной Америки. Всего их известно восемнадцать (из них опубликовано только четыре), имеются упоминания еще о нескольких, но в древности они, вероятно, существовали почти в каждом значительном селении Юкатана; подавляющее большинство их было уничтожено в прошлом веке во время так называемой войны рас.

Книги Чилам-Балам (букв, книги «пророка Ягуара», вероятно, от имени известного пророка Балам из г. Мани) были созданы вскоре после испанского завоевания во многих юкатанских селениях. Большинство их дошло до нас в списках XVIII в.{23} По содержанию они представляют собой беспорядочную смесь отрывков разного происхождения и стиля. Здесь и медицинские рецепты, и календарные расчеты, и пророчества, и астрологические и мифологические тексты, и пособия для гаданий, и описания различных обрядов, и, наконец, хроникальные записи исторических событий, начиная со времени вторжения мексиканизированного племени ица на Юкатан и кончая раннеколониальным периодом. Вполне вероятно, что некоторые из этих отрывков являются транслитерацией иероглифических рукописей или их вольными пересказами. Иногда одинаковые тексты повторяются в разных книгах. Наибольшее значение имеют исторические тексты, восходящие к доиспанскому периоду: пять так называемых хроник, повествующих о событиях времен Хунак-Кееля и странствованиях племени ица. В них перечисляются в хронологическом порядке катуны — двадцатилетние периоды — с краткими сообщениями о происходивших в них исторических событиях.

Хорошее представление о содержании этих книг можно получить из перечисления разделов «Чилам-Балам из Чумайеля». В ней находятся: «Книга происхождения», «Конкиста», «Катун», «Испытания», «Древние боги», «Духи», «Катун 13 Ахау», «Начало ица», «Книга месяцев», «Катун цветка», «Книга тайн», «Колесо Катуков» (раздел о старом календаре), «Хроника Цулей», «Предсказания тринадцати катунов», «Книга предсказаний». Язык произведений сложен и изобилует символическими выражениями. Четыре рукописи (Чумайель, Ишиль, Кава, Кодисе Перес) имеют иллюстрации, на которых изображены иероглифические знаки, календарные колеса, владыки катунов, европейский зодиак, а кроме того, и рисунки исторического и астрологического содержания. Все они, кроме иероглифики, очень далеки от высоких норм доиспанского изобразительного искусства майя.

Наряду с отрывками, выдержанными в духе древности, в книгах «Чилам-Балам» встречаются и следы явственного влияния европейской культуры. Прежде всего оно сказывается, конечно, в упоминании библейских персонажей, перифразах из Библии (индейцы под влиянием миссионеров очень быстро восприняли представление о том, что они потомки Адама и Евы). Но европейское влияние бывало порой и значительно более широким. В книге «Чилам-Балам из Мани» (повторена в «Чилам-Балам из Ишиля») рассказана история об остроумной девушке Теодоре, представляющая собой испанскую версию широко известной арабской новеллы об остроумной невольнице из «Тысячи и одной ночи»{24}. Можно найти и другие заимствования.

Рассмотрим имеющиеся литературные памятники майя этого периода по их тематике.

Прозаические произведения майя XVI–XVIII вв. в основном продолжают издаваться в рамках доиспан-ских традиций. Это особенно заметно в жанре хроник. Несмотря на отдельные вставки (например, слово «бог» часто передается испанским «диос») и в построении, и в стиле явственно чувствуется прообраз, созданный на иероглифической основе. Вот как повествует одна юкатанская хроника о странствованиях племени ица:

Потом они (ица) прибыли в Панабхаа,

Где рыли колодец.

Потом они прибыли в Кукучиль-Хаа,

Они прибыли к глубокой воде.

Потом они прибыли в Йальсихон;

Его название Йальсихон, там было основано селение.

Потом они прибыли в Шпитах, также основали селение.

Потом они прибыли в Канкабцонот.

Отправившись, они прибыли в Пула.

Потом они пришли в Пибхаальцонот.

Потом они прибыли в Тахаак.

Потом они пришли в Тикох,

Там их речи были нечестивыми,

Там у них были беседы.

Это место называлось Тикох.

Потом они прибыли в Тикаль,

Там они укрепились.

Это место называлось Тикаль.

Потом они пришли в Тимааш,

Где их воины защищались{25}.

У горных народов майя сохранилось несколько большее число произведений такого жанра. К ним относятся «Летопись какчикелей» (история рода Шахила), история рода Тамуб у киче, «Войны киче и какчикелей» и др. К этому же виду примыкают и генеалогические списки, впоследствии широко использовавшиеся как важные свидетельства при разрешении споров из-за земельных владений и поэтому дошедшие до нас в значительном количестве, «пробансас», «титулос». Некоторые из них чрезвычайно кратки и сухи, другие, наоборот, обладают определенными литературными достоинствами — «Титуло Франсиско Ишкин-Нехаиба», «Родословная владык Тотоникапана», «История Шпанцай» и др.

Приведем отрывок на языке киче из «Завещания Шпанцай»:

Они ушли оттуда и прибыли в местность, называемую Шукануль-Такихйа. Затем они (имели остановки) в Чопойцель, Шокошикйа, Пишише-Апане, Мукушиме и Чочох-Че-Ниуала. Затем они прибыли в Панче, Чикохом, Мукубаль-Сиб-Битоль-Амак. Там правил владыка Шпанцай-Нох, сын Чималь-Акат, и родился владыка Шпанцай-Ахмак, сын Шпанцай-Ноха. Там оставались они все, там они укрепились в темноте, в ночи, там они объединились одни с другими{26}.

Если сравнить этот отрывок с процитированным выше отрывком из юкатанских хроник, то легко можно выделить некие общие для них характерные черты. Они проявляются не только в определенном строении фраз