От его прикосновений становилось хуже. Артур пытался меня успокоить, стискивал в своих объятиях, чтобы я нечаянно себе не навредила, а я дышать не могла. Задыхалась и падала-падала-падала…

— Я люблю тебя.

А потом он опустился на колени.

— Я люблю тебя, Оленёнок, — повторил еще раз, словно думал, что в первый раз из-за панической атаки я не смогла расслышать. — Если бы я могу стереть тебе память и забрать всю боль — я бы это сделал. Но у меня есть только моё грёбанное сердце, которое принадлежит тебе. Твоим стало с первой минуты, когда глаза, в которых утонуть хотелось, увидел. Хочешь — вырежи. Лишь бы тебе стало легче.

— Ты! Эгоистичная скотина! Думаешь, отправишься там куда-нибудь в котле вариться, а я опять одна останусь разгребать всё, что ты оставил после себя?! — Артур посмеивается, продолжает стоять на коленях, пока я не падаю рядом.

Выдохшаяся и какая-то ненормально счастливая.

Он устраивает меня между раздвинутых ног, откинувшись назад к стене, а я накрываю его ладони, которые он пригрел у меня на животе, своими и закрываю глаза, слушая собственное сердце.

— Твоей Марине всё-таки удалось сделать так, чтобы Сашку отдали мне. Они даже денег не взяли, ни копейки, — после своих слов я ощущаю вибрацию. Подозрительную вибрацию от очередной усмешки.

— Чёрт, не сдержался. Ты такая прелестно наивная.

— Это сделал ты? — выбираюсь из его рук, сажусь так, чтобы видеть лицо. Артур кивает. — Но как… Подожди, а Лесневский? — меня внезапно осеняет. Слишком все хорошо складывалось.

— Давай не будем об этом.

— Нет. Будем. Я хочу знать всё.

— Ну, скажем так, ему досталось по заслугам, — он хитрит, но по его прищуру я понимаю, что Артур причастен.

— Помощь с Сашкой, машина, квартира в хорошем районе… Откуда всё это?

— Один хороший человек помог. Я теперь официально трудоустроенный программер с хорошей зарплатой. И не скажешь, что отсидел, — я, кажется, догадываюсь, о ком идет речь.

— Почему ты не вернулся ко мне? Ведь с братом всё улажено, теперь всё хорошо. Или они могут…

— Не могут. Никто не заберет у тебя пацана.

— Почему, Артур?

— Тебе предложили работу. Хорошую, высокооплачиваемую, с возможностью обучения. В другом городе. Я ведь помню, что ты хотела уехать. Мечтала вырваться из своих воспоминаний. А у меня цепь на горле. Пять лет на месте надо отсидеть. Только судьба все за нас решила: ты опять влипла в неприятности, а мне пришлось вытаскивать свою женщину.

Он хотел позаботиться обо мне. Решил все мои проблемы, а сам отошел в сторону. Чтобы мне опять не пришлось выбирать.

Сжимаю кулак и впечатываю его куда-то в солнечное сплетение Артуру.

Как же это, оказывается, больно!

Из глаз слезы, машу ладонью, стараясь хоть как-то унять неприятные ощущения, а ему хоть бы что. Такая же наглая улыбка на губах. Ни на секунду не сошла.

— Обычно в таких случаях не принято драться.

— Я отказалась.

— Когда? Почему?

— Потому что здесь был ты. Потому что я как дура ходила в то чертово кафе и давилась мороженым. Потому что я не позволяла никому в свою смену занимать столик, где ты сидел в день нашей встречи. Потому что я на каждой Сашкиной тренировке протирала задницей ту самую лавочку.

— Малышка… — теперь он смотрел на меня с некой растерянностью. Впервые ему было нечего сказать.

Мне нужно на воздух.

На балконе я подожгла сигарету из точь-в-точь как у него пачке и просто смотрела на серый дым. Я до сих пор отчетливо помню горький вкус его губ из нашей последней ночи.

— Истратил одно желания зря… — позади меня хлопнула дверь. — А что это ты тут делаешь, маленькая негодница?

— Что хочу, то и делаю.

— Какие мы сердитые.

Он прижался ко мне со спины, осторожно перехватил тлеющую сигарету и выдохнул в волосы.

— Тебе пора собирать вещи.

— Что… З-зачем? — не знаю, из-за чего мой голос дрожал. Холод или…

— Я тебя забираю.

— У меня в комплекте вообще-то…

— Вас, Оленёнок. Я забираю вас. Никогда больше не отпущу.

Через восемь месяцев я вновь увидела Артура на коленях. Он уткнулся в мой живот и сказал, что хотел бы дочку с такими же большими глазами, как у его Оленёнка.

Конец