После этого стало тихо – исключение составлял оглушительный храп Игги.

Но как только Софи закрыла глаза, все «вдруг» обрело яркие, ужасающие формы.

Она и раньше сталкивалась с кошмарами – бессонные ночи были ей знакомы. Но пустой холод, поселившийся в сердце, казался иным.

Она лежала, потея и дрожа, стискивая ярко-синюю игрушечную слониху и пытаясь перетерпеть. Но когда в груди все сжалось, она откинула одеяло и кинулась к двери.

– Что случилось? – спросил Сандор, когда она побежала к лестнице.

– Я… хочу к родителям.

Признаваться в этом было так глупо и по-детски – особенно учитывая, что Эллу она захватила с собой. Но Софи больше не могла бороться с удушающим одиночеством.

На втором этаже она осознала, что еще ни разу не была в комнате Грейди и Эдалин. Когда она только поселилась у них, то сочла, что туда заходить нельзя – хоть никто ей этого не говорил. И после этого она максимум заглядывала в щель приоткрытой двери, когда в комнате было темно. Если бы Сандор не стоял за спиной, она бы развернулась – но гордость подтолкнула вперед, и, хотя стук был практически неслышен, Грейди открыл моментально.

– Все хорошо?

Софи кашлянула.

– Да. Просто хотела спросить… это что, пижама с тираннозаврами?

Грейди глянул на пушистые штаны, покрытые кислотно-зелеными пернатыми динозаврами. На груди простой белой футболки тоже красовалась рычащая морда динозавра.

– Элвин подарил, когда ты жила у «Черного лебедя».

Софи улыбнулась. Элвин, врач из Фоксфайра, был известен любовью к глупой одежде с изображениями животных.

– Я так понимаю, ты пришла не пижамы обсуждать, – заметил Грейди.

Вновь захотелось сбежать, но Софи все же пробормотала:

– Хотела спросить, можно ли мне поспать здесь. С вами.

Она ждала, что Грейди спросит, почему. Может, даже немного разозлится, что она потеснит их на кровати.

Вместо этого он улыбнулся, растроганно и грустно, и сказал:

– Конечно, – а затем отступил, пропуская ее.

В комнате уже было темно, но Софи разглядела легкие занавески и гладкую серебристую мебель, ступая по мягчайшему ковру к огромной кровати. Ее столбики напоминали деревья, тянущие металлические ветви к потолку, чтобы образовать замысловатый балдахин, в тонкую ткань которого были вплетены мерцающие огоньки: подобие тусклого звездного света.

Эдалин передвинулась на центр постели, освобождая место Софи.

– Ты не против? – спросила она, забираясь под мягкое теплое одеяло.

– Нет, конечно, – поправив подушку, Эдалин устроилась рядом с Софи, обнимая ее за талию, а второй рукой мягко поглаживая по спине. Грейди прилег рядом с ними.

– Смотри, – сказал он, щелкая пальцами, отчего комната осветилась пастельными тонами сфер, отбрасывающих мягкие тени на стены. Все тени были разных форм: летящие птицы, величественные горы, парящие рыбы, изящные звери. – В детстве Джоли боялась темноты, – объяснил он. – Поэтому мы поставили сферы.

– Мы хотели показать, что тени, которые ее пугают, могут быть прекрасными и могучими, если уметь их контролировать, – добавила Эдалин.

«Контролировать».

Так просто звучит.

И так невозможно.

Но Эдалин была права – справиться можно было только так.

Завтра Софи выслушает «Черного лебедя» в надежде на четкий план. А если его не окажется, то придется думать, как использовать маму Кифа – если не найдется идей получше.

А пока она сосредоточится на всем хорошем.

Забудет обо всех «вдруг», пока они не превратятся в «точно».

– Я вас люблю, – прошептала она, придвигаясь к Эдалин и крепко обнимая Эллу.

– Мы тебя тоже, – шепотом ответил Грейди.

Пусть и не сразу, но к ней пришел сон. И пусть ничего приятного ей не приснилось, родительское тепло отогнало худшие кошмары.

– Не выходи, пока не оденешься, – крикнул Сандор через дверь ванной на следующее утро, пока Софи стояла перед зеркальным шкафом и завязывала пояс на шелковой зеленой тунике.

Несмотря на относительно спокойный сон, она все равно проснулась с рассветом, нервничая в преддверии грядущего дня.

Хотя бы ее сестра выспалась. Когда Софи вызвала ее, чтобы узнать, как дела, Эми спала, свернувшись клубочком с Ватсоном и Марти – и совсем не обрадовалась своему пробуждению.

Софи вернулась в комнату.

– А что? Что-то слу…

Она прервала связь, заметив стоящего в дверях спальни Кифа.

Он пришел минимум на час раньше. И выглядел… уставшим.

– Да, знаю, – протянул он, почесав голову – волосы его казались куда менее уложенными, чем обычно. – Выгляжу так, будто проиграл бой подушке.

Он был прав. Круги под глазами были черными.

– Ну а ты как всегда сверкаешь, – добавил он, медленно улыбнувшись.

Софи потеребила расшитые драгоценностями рукава, которые подходили изумрудам, украшавшим сапоги до колена, надетым на кружевные серые леггинсы. Как это ни раздражало, но Биана была права: богатая одежда отвлекала внимание от перчаток, поэтому Софи через силу привыкала к блесткам и оборкам.

На губах Кифа сверкнула коронная усмешка, и он подошел ближе.

– Это был комплимент, Фостер. Блестки тебе идут. И новая прическа тоже.

Протянув руку, он мягко скользнул пальцами по краю сложной косы, венком оплетающей голову. Она так давно проснулась, что решила прислушаться к Вертине – крошечной девочке, встроенной в спектральное зеркало, которая обожала давать советы, хотела того Софи или нет.

– Если ты хотела меня впечатлить, то сработало, – сказал он Софи, и у нее заалели щеки, пока он не добавил: – Но меня ты всегда впечатляешь, поэтому, может, ты думала о ком-то еще?

Софи отступила на шаг.

Она понимала, что он просто шутит, но лицо запылало уже совсем по другой причине.

Киф кашлянул.

– Кажется, мы оба решили надеть зеленое.

Он откинул полы темно-зеленой накидки, демонстрируя затейливо расшитую сиреневую жилетку с хризолитовыми пуговицами.

– Я решила, что цвет подойдет, раз уж мы не смогли посадить дерево, – пробормотала Софи, стискивая медальон с семечком Вандерлинга мистера Форкла. Эльфы не носили на похороны черное – они предпочитали цвет жизни.

Киф кивнул.

– Пришлось забраться в Канделшейд, чтобы забрать одежду – хотя, если честно, не уверен, что отец там живет. Было слишком уж тихо и темно.

Софи нахмурилась.