Август, как назло, являл собой образец ухоженности. Он всегда выглядел холеным, но сегодня просто через голову прыгнул. Критически оглядел меня, заметил:

— Думаешь, эти обноски можно считать подвенечным нарядом?

— Подвенечный наряд у меня был на Саттанге.

— И ты надеешься, что судья поверит в любовь между нами?

— Зато через пару месяцев он не спросит, почему мы хотим развестись.

— Делла, мне кажется, ты напрасно это сделала.

— Слушай, я — мать-одиночка и меня тошнит от слова «любовь». В моем понимании это синоним слова «ложь». Ясно? Я не нанималась играть влюбленную. Или так, или разбирайся со своими проблемами сам!

Кажется, до Августа дошло, что у меня плохое настроение.

Судья, женщина чуть постарше меня и не в пример лучше одетая, скептически глянула на невесту, но вопросов задавать не стала. Внимательно изучила документы, которые ей передал Август.

— Вы хотите зарегистрировать обычный брак на базе этого, или?..

— Или, — коротко ответил Август.

Судья молча зарегистрировала нас как партнеров, состоящих в отношениях, приравненных к брачным. Внесла в реестр наш брачный договор. Сухо поздравила. Август кивнул, собрал документы и вышел из кабинета. Я замешкалась. Перехватив красноречивый взгляд судьи, весело сказала:

— Не пойму, у кого из нас послеродовая депрессия.

— Ах, у вас недавно родился ребенок? — Судья оттаяла.

— Да. Сын. Очень беспокойный малыш. Всю ночь спать не давал.

— Понимаю. У меня вторая дочь тоже беспокойная была. Но к году все прошло. Ничего страшного, если младенец плохо спит по ночам, поверьте.

— Да, спасибо, — я тепло улыбнулась ей и вышла.

Август ждал меня на парковке, нетерпеливо похлопывая себя по бедру свернутыми в трубку бумагами.

— Мне пришлось сказать, что у тебя послеродовая депрессия, поэтому мы оба выглядим неадекватно, — сообщила я.

Август не отреагировал. Просто открыл передо мной дверцу в салон.

— Поехали, мы уже опаздываем.

Я успела сесть, поэтому мой вопрос «куда?!» прозвучал, уже когда Август выехал с парковки.

— На завтрак.

— Я завтракала!

— Это деловая встреча. Делла, соберись, пожалуйста. Мало того, что ты выглядишь, как чучело с блошиного рынка, ты еще и несешь всякую чушь.

Я промолчала. Я слишком ответственная и дисциплинированная.

Август привез нас к одному из самых престижных ресторанов в старом Эдинбурге. Вид на бухту, собственная парковка, меню на бумаге в кожаных обложках и так далее. У меня свело челюсти от дурного предчувствия.

— Надеюсь, там дресс-код и меня не пустят, — пробормотала я, озирая фасад.

— Пропустят.

Делать нечего, я поволоклась за ним.

Столик, разумеется, был заказан. И за ним уже восседал наш «деловой партнер». Партнерша, ага. И не «деловая», и не «наша», а вовсе даже сексуальная и Августа.

Проклятье, фото не передавали всей ее прелести. Она сияла, как роза в росе на рассвете. Она благоухала юностью и отсутствием дурных привычек. Ее пышные волосы цвета золотистого ретривера ниспадали по плечам и спине ниже талии. Ее улыбка была ослепительной и естественной, как у годовалого ребенка. Широко поставленные карие глаза смотрели доверчиво, и в них еще не растаяла счастливая дымка минувшей ночи. А загорелая кожа бархатилась нежным пушком.

Она поднялась нам навстречу. На каблуках она оказалась выше меня на голову.

— Делла, это Анна Лерой, — проговорил Август сквозь зубы. — Анна, это Офелия ван ден Берг, княгиня Сонно.

* * *

Мы протянули друг другу руки. На чип пришла визитка: Анна Лерой, дипломированный филолог, древнекитайская литература. У Анны были тонкие кисти с подчеркнуто длинными пальцами. Ручаюсь, эти руки в жизни не держали винтовку, а уж ухватить за ошейник сибирского киборга и оттащить его от покусанной садовой техники они в принципе не способны. Так вот, оказывается, какие девушки на самом деле нравятся Августу…

— Делла Берг, — сказала я.

— Пожалуйста, зовите меня Анной, — одновременно со мной попросила она.

Мы сели за стол. Я хмуро оглядела свои пальцы. Коротко обрезанные ногти, маникюр пятидневной давности, ни следа лака. У Анны ногти длинные, тщательно украшенные. К слову, украшений у нее много для этого времени дня, и вряд ли их дарил Август: несколько пошловаты. Красивые, но не элегантные. Жемчужный гарнитур, который мне подарил папа (или Крис, я так и не сумела выяснить, оба отпирались с подозрительной ухмылкой), и тот был куда более стильный. А платье Анны, хотя и безупречно сшитое, казалось неуместно ярким для Шотландии. Его лучше бы надеть где-нибудь в Италии.

Август листал меню. Я даже заглядывать не стала. Меня заело, и я хотела компенсации.

— Есть отличный чай, — сказал он Анне и, не поворачиваясь ко мне, спросил: — Делла?

— Ирландский пунш.

Август медленно отложил меню.

— А что? — удивилась я. — Мы с тобой вчера так чудесно поговорили, что я на радостях надралась в стельку. Пила всю ночь, а теперь у меня болит голова. Мне нужно похмелиться, иначе меня стошнит прямо здесь.

Анна переводила озадаченный взгляд с меня на Августа. Август аж позеленел.

— Милый, а чего ты хотел от алкоголички? — ухмыльнулась я. — Анна, скажите честно, я похожа на алкоголичку?

Та машинально кивнула.

— Ну вот видишь? Если мои пороки заметны окружающим, чего стесняться-то? Подумаешь, алкоголизм. Профессиональная болезнь княгинь Сонно. Я еще ладно, а вот как пьет моя свекровь… О-о, Анна, это нечто. Я обожаю ее. Самая лучшая женщина на свете. Но, блин, квасит. Трезвой не была ни дня за последние двадцать пять лет. Первую рюмку ей подают в постель. Алкоголичка в черт знает каком поколении. Я сама не заметила, как втянулась с ней за компанию, а теперь уже поздно… Да чего поздно-то, если мне нравится? Выпивка помогает держаться в тонусе. Просто я вчера немножко того… Ничего, сейчас похмелюсь — и буду совершенная лапочка.

Август играл желваками на скулах. Чуть резче, чем надо бы, открыл меню и очень дружелюбно предложил:

— Здесь есть сонский портвейн. Может быть, тебе лучше его?

— Стакан портвейна! — Я мечтательно закатила глаза. — Нет, лучше дома. А то я с него впадаю в эйфорию и могу сплясать голой на столе. Анна, я в юности танцевала шестовой стриптиз и имела массу поклонников!

Анна побледнела, глаза у нее расширились.

— Это когда ты успела? — изумился Август.

— Давно. Еще до того, как ты вытащил меня с той помойки на Большом Йорке.

— А! — сообразил Август. — Понял. И как ты ухитрилась, если танцевать не умела в принципе?