высказали мнение о необходимости радикальных изменений в Дании. Гитлер был недоволен, но Риббентропу удалось смягчить обстановку, так что пока потребовали правительство, состоящее из министров-неполитиков. Детали должны были обсуждаться с уполномоченным рейха господином Бестом, приезд которого ожидали со дня на день. Немцы хотели видеть Скавениуса премьер-министром, но он отказался.

Немецкое требование, чтобы правительство состояло из министров-неполитиков, было весьма показательно. С ними хорошо и удобно работалось. Всегда, когда немцы ставили решительные требования, министры-политики противостояли им, в то время как министры-неполитики в лице Скавениуса, Гуннара Ларсена и Тюне Якобсена охотно шли на соглашения и готовы были во всем потакать немцам. Немцы прекрасно видели этот диссонанс в датском правительстве.

Дело обсуждалось в правительстве, настроение было не в пользу «неполитического» правительства. Немцы уточнили свои требования, выдвинув следующие пункты:

1. Неполитическое руководство.

2. Минимальное число политиков-профессионалов.

3. Пронацистски настроенные лидеры.

4. Деятели профсоюзов.

5. Связь с ригсдагом путем закона о полномочиях.

Немцы желали иметь угодное им датское правительство. Ригсдаг они хотели полностью исключить из игры. Профсоюзные деятели им нужны были в правительстве в качестве заложников. В последние годы в отношениях между политиками и Скавениусом наблюдалась большая натянутость. Я позволю себе напомнить высказывание покойного доктора Крага на одном заседании пяти коалиционных партий: «С тем, что произошло с нашей страной, мы должны смириться, иного выхода у нас не было, но министр иностранных дел должен понять, что так продолжаться долго не может. Если он не согласен с нами, пусть уходит, нам легче от этого будет».

Но Скавениус не думал уходить. Скавениус считал себя незаменимым, и, кроме того, его нельзя было просто так прогнать из министерства, потому что он там сидел в силу «goodwill», он был в милости у немцев. И немцы желали теперь сделать его премьер-министром.

Высший Суд, на прошлом заседании мы получили возможность выслушать показания самого Скавениуса. Я уверен, что Суд заметил его невероятное высокомерие. Он один в курсе всех дел. И он с величайшим презрением относится к простым людям, к их чувствам и мнениям. Суд заметил, без сомнения, его слова признательности, сказанные им о господине Бесте. Оба отлично подходили друг другу и слаженно вместе работали. Оба преследовали одну и ту же цель: создание образцового протектората.

Требования немцев обсуждались, и министры-политики — как это было всегда — были настроены сказать свое «нет». Они знать ничего не хотели о тех, кто был близок национал-социалистам. Они единодушно высказали свое неприятие закона о полномочиях, по которому ригсдаг практически оказывался не у дел. На заседании Комиссии сотрудничества мнения резко столкнулись, и Скавениус сказал:

«Чем больше мы уступаем немцам, тем сильнее укрепляем наши позиции; вспомните о хамелеоне, меняющем цвет в зависимости от времен года».

Только уже после освобождения страны политики признались, что пользовались особой тактикой сопротивления немцам. Тактикой проволочек, переговоров и мелких уступок, насколько это позволяла ситуация. Но тактика Скавениуса была строго противоположной. Он охотно шел на уступки, он хамелеон, принявший немецкую окраску, но готовый принять английскую, если победят союзники. На память мне приходит рассказ Марка Твена о хамелеоне: когда хамелеона положили на ковер в клетку, напомнивший ему родную Шотландию, он сразу же стал растрескиваться.

Я не сомневаюсь, что Скавениус даже сегодня полагает, что его внешняя политика была самой разумной. Мы, другие, осмелимся утверждать, что это была роковая для страны политика и что она чуть было не привела страну на край гибели. В Америке слова «датский» и «датчанин» воспринимались как оскорбление. «Он боролся как датчанин», — было написано в спортивном обозрении в одной американской газете, когда боксер вел себя на ринге недостойно и трусливо. «Маленькая канарейка гориллы» — не лучшее обозначение, оно — выражение высшего презрения к датской политике. Только благодаря датскому движению Сопротивления, саботажу и забастовкам, Дании удалось завоевать уважение в лагере союзников.

5 ноября состоялось заседание министров, на котором Буль сообщил, что социал-демократия была готова вести переговоры с немцами относительно их требования, а партия Венстре, наоборот, была очень и очень нерешительно настроена. Все же, в конце концов, постановили, что пост премьер-министра следует сохранить и что в любом случае на этом посту должен быть политик.

Тогда Скавениус взорвался и заявил, что он не может идти к господину Бесту с таким предложением, что он просит рассматривать его отстраненным от дел.

Скавениус знал, что его уход оказался бы для страны гибельным, так как немцы не замедлили бы на него отреагировать. Он один знал, что Канштейн сообщил в министерство иностранных дел о принятых организационных мерах и ждал приказа для их исполнения. Но несмотря на архисложную ситуацию, Скавениус повторил свою обычную угрозу об отставке: «Если вы не уступите немцам, я одеваюсь и ухожу». Таким путем ему удалось принудить правительство следовать его политике, поддерживаемой Гуннаром Ларсеном и Тюне Якобсеном.

Когда Скавениуса включили в состав правительства, это означало только одно — джина выпустили из бутылки. Политики не желали открытого разрыва с немцами, пока не было в том прямой необходимости. Они хотели попытаться лавировать. Но Скавениус хотел только уступать, руководствуясь одним соображением: чем больше уступаем немцам, тем больше шансов на спасение.

Последовали новые заседания в правительстве и в Комиссии девяти. Обсуждались различные кандидатуры на пост премьер-министра. Немцы были готовы видеть в этой должности директора национального банка Брамснеса, но Брамснес отказался, объяснив, что он физически не в состоянии взять на себя такую непосильную ношу. Потом предложили профессору Синдбалле, вице-президенту Бюлову, члену ландстинга Хауху и прежнему министру финансов X. П. Хансену, члену Комиссии девяти. X. П. Хансен сразу же отказался, и остановились на кандидатуре Хауха. Хаух готов был сформировать правительство по желанию коалиционных партий. Но на следующее утро господин Бест сказал Скавениусу, что Хаух оказался нежелательным кандидатом и что он должен занять этот пост.

Никто кроме самого Скавениуса, конечно, не может знать, рассчитывал ли он сам на этот пост или нет. Но в одном не приходится сомневаться, он был уверен, что он самая подходящая кандидатура.

Какую позицию заняли партии? Радикальная партия и Правовой союз были сторонниками правительства Скавениуса. Социал-демократы были готовы к переговорам. Консервативная партия и партия Венстре были против. Лидеры партий были на приеме у кронпринца, заменявшего короля на время его болезни, и он сказал, что если Скавениус был подходящей кандидатурой на пост министра иностранных дел, значит, он подходит и на пост премьер-министра. Он предложил консерваторам и Венстре еще раз обсудить этот вопрос. 10 ноября было провозглашено новое правительство во главе со Скавениусом, премьер-министром