любовью я оглядел спутников, которые шли рядом со мной по горной тропе. Я снова поднял глаза к небу, отыскивая созвездие Девы на горизонте. Я хотел увидеть ее ясно-синий скромный свет и помолиться за упокой душ медсестер, которые навсегда остались в Нагасаки.

13 августа снова было безоблачно и жарко. В шесть утра мы спустились в долину, умылись в ручье и отправились в Рокумайиту. В этот день мы планировали посетить четыре деревни: Рокумайита, Топпомидзу, Акамидзу и Одорисэ. Поскольку это означало путешествие длиной в восемь километров, мы хотели закончить работу в первой деревне до завтрака. Но там мы обнаружили, что раненых намного больше, чем мы ожидали. Весть о том, что пришла бригада врачей, быстро распространялась, и люди приходили со всей округи. Мы работали до десяти часов утра. В доме радушного фермера Мацуситы мы неожиданно узнали, что нам приготовили завтрак. Когда мы вымыли руки, нас встретили очень гостеприимно: «Пожалуйста! Идите сюда!» Мы удивились и немного смутились.

Когда, сидя на татами, я попробовал белоснежный дымящийся рис, мои глаза наполнились слезами. «Живой!» – подумал я.

«Пожалуйста, ешьте досыта, – сказал нам хозяин дома. – Мы хотим, чтобы у вас было много сил, чтобы вы могли помочь людям в наших деревнях. Ешьте сразу и завтрак, и обед!» Подкрепившись и обрадовавшись радушному приему, мы отправились дальше.

Мы почти завершили в Акамидзу и уже собирались уходить, когда услышали страшный звук приближающегося самолета. Мы перебежали в укрытие в скале. Если будет еще одна атомная вспышка, это конец. «Только не вспышка! Только не вспышка!» – молился я. Если быть начеку и вовремя среагировать, то и от обычной бомбы, и от пулеметной очереди, выпущенной из самолета, можно спрятаться. Но от ужасной атомной вспышки не было никакой защиты, никакого укрытия. Никто не мог предвидеть, будет ли еще одна вспышка или нет. Она может уничтожить все в радиусе нескольких километров. Неудивительно, что мы дрожали от страха.

К счастью, ничего из этого не случилось. Шум двигателя самолета затихал. Мы поднялись и продолжили путь. Продвигались мы осторожно, выстроившись в колонну по одному человеку, стараясь не отбрасывать на дорогу тени, заметные сверху. Мы – группа людей, чьи дома сожжены, а имущество безвозвратно утрачено. Нам было негде жить, на нас практически не было одежды, мы потеряли своих близких, о нас некому было позаботиться. Мы выглядели так же жалко, как и в тот день, когда покидали место атомной бомбардировки. Но теперь мы были врачебной бригадой, которая приносила облегчение, помощь и надежду.

Мы обматывали головы бинтами, которые пропитывались свежей кровью. Некоторые из нас хромали. Другие, раненные в грудь, едва дышали. Третьи были смертельно бледны из-за радиоактивных повреждений. Четвертые потеряли очки и шли спотыкаясь. Многие опирались на палки, и почти все поддерживали плечами друг друга. Наша обувь не отличалась практичностью: соломенные сандалии, деревянные гэта[57], резиновые сапоги бо́льшего, чем требовалось, размера. Из одежды – окровавленные юбки, рубашки-лохмотья, рваные брюки. Головы мы покрывали повязками и носовыми платками. Плечи – зелеными листьями как камуфляжем. Кто, глядя на нас, мог бы подумать, что наша группа состоит из членов медицинского факультета университета, и среди нас и студенты, и медсестры, и преподаватели, и профессора?

– Какое печальное зрелище! – оглядывая нас, промолвил Тёро.

– Только бы все было хорошо, – вздохнул молодой Нагаи.

Да, мы были остатками побежденной армии, но тем не менее мы были представителями медицинского университета. Мы преданы нашей профессии и поиску истины, полны решимости прийти на помощь нуждающимся, используя все возможности. В жару и ненастье это придавало смысл нашим жизням. Пока огонь горел в наших сердцах, никакие внешние обстоятельства, какими бы ужасными они ни были, не могли поколебать нашей решимости.

Впервые в истории над головами людей взорвалась атомная бомба.

У пациентов, которых нам приходилось наблюдать и лечить, мы находили симптомы невиданной ранее болезни. Не оказать им помощь было бы не только жестокостью по отношению к страдающим людям, но и непростительным преступлением против науки, пренебрежением ценным исследовательским материалом. Мы и сами испытывали первые симптомы болезни, вызванной ядерным взрывом. Если бы мы продолжали наши обходы без полноценного отдыха, наше самочувствие бы ухудшалось, и в конце концов мы бы просто умерли. А если и нет, то из бригады медицинской помощи превратились бы в палату тяжелобольных пациентов. Силы нашим телам давал интерес к науке. Нам надо было изучать пациентов, внимательно их обследовать, собирать факты и медицинские данные, находить действенные методы лечения.

У нас не было приборов для проведения обследований, инструментов для измерений, бумаги, чтобы записывать результаты. Да, что и говорить, не было и карандашей, чтобы вести записи. Все, что у нас было, – несколько скальпелей, пинцетов, игл, немного шовного материала, небольшой запас дезинфицирующих средств и бинтов, которые мы разделили по пакетам, сделав из них медицинские наборы. Еще у нас были наши головы, глаза и руки. И мы верили в то, что даже с таким скромным арсеналом у нас есть шансы на успех.

«Вражеские самолеты! Всем в укрытие!» Мы нырнули в высокую траву. Муравьи ползали по стеблям, которые касались наших лиц. Самолеты улетели, мы поднялись и поспешили дальше. Солнце смотрело на нас, освещая три вершины горы Мицуяма. Снова показались истребители. «Прячьтесь за этот камень! Не разбейте бутылки с лекарствами! У нас больше ничего не останется!»

Мы то укрывались, то бежали, то, сильно устав, отдыхали в тени деревьев. Глядя на часы, мы не могли поверить, что прошло так много времени. Превозмогая острую боль от мозолей, мы продолжали идти. Мы переходили из деревни в деревню. Но дорога отнимала больше времени и энергии, чем мы ожидали. Наши души и тела обессилели. Раненых оказалось в пять раз больше, чем мы предполагали. Раненые были в каждом доме. Хозяева домов рассказывали, что иногда совершенно незнакомые люди прибегали и падали перед ними на землю, моля о ночлеге. Другие раненые, не зная, куда им идти, расстелили циновки в бамбуковых зарослях и отдыхали там.

У нас закончились бинты. Старшая медсестра и Цубакияма вызвались отправиться в многочасовое путешествие под палящим солнцем назад, в университет. «Если будет еще одна вспышка, встретимся на небесах», – полушутя-полусерьезно попрощались мы с ними, обнялись и долго смотрели, как они шли вниз по долине. С большой тревогой мы ждали их возвращения, и к вечеру они вернулись, радостные, с большим количеством перевязочного материала. С ними пришла и медсестра Ооиси. Перед взрывом она получила известие, что ее брат убит в бою, и 9 августа была