Торвальд поднял голову.

Кого это занесло в Угловую башню?

Там караульных не было, в городе людей не хватало, и стражники стояли только на узловых постах. Огнарду это не нравилось, он ругался, требовал больше ратников, а Руфус лишь усмехался и отвечал:

— Не важно, коль кожа тонкая, главное, что под ней.

— Да как «не важно»? Не важно? — лютовал Огнард, почти кидаясь к Руфусу с кулаками. — Вот ты пойти на эттина без кольчуги, враз своим «не важно» подавишься.

Но казначей улыбался и ничего не отвечал воеводе.

Так и случилось, что Угловая башня всегда стояла пустой. Особой опасности в этом Аскольд не видел — по обе стороны находились два бастиона, с колдунами и крылатыми ратниками, да и призвать из казарм подмогу было делом минуты.

— Лучше осолдатить башни через одну, чем весь гарнизон по стенам размазать, — сказал тогда комендант, кладя конец спору казначея и воеводы; об этом и вспомнил Торвальд сейчас, паря в воздухе возле Угловой башни.

Все тогда думали об одном — не подберется ли враг незаметно к городу, а о том, что в пустых коридорах крепости могут затаиться изменники, никто и не заикнулся.

— Ты пришел один? — хриплый голос раздался из верхней стрельницы.

Гном прижался к стене и настороженно ловил каждое слово.

— Уверен, что никто не видел тебя?

Это был голос Руфуса.

Казначей стоял возле узкой бойницы.

Плечи его сгорбились, тело напряглось, голова поникла, словно у зверя, которого загнали в угол.

— Я имперский дознаватель, — грозные слова раскатились по башне громом, — и государев боярин, мне ли по углам таиться да прятаться?! Пусть все видят, куда иду и с кем разговариваю!

Тяжело гремя сапогами, вошел Боррояр.

Был он невысок ростом, широк в плечах и носил кольчугу из алого заговоренного золота. Его лицо, апоплексически красное, еще сильней потемнело, видно, давно уже не приходилось ему ходить по узким крепостным лестницам.

Черные с сединой усы были напомажены по столичной моде, а глаза казались узкими щелями, с кусочками льда внутри.

— Не хочу, чтобы нас видели вместе, — ответил Руфус, и в словах его не было обычной спеси.

— А нас увидят, — отвечал дознаватель. — Увидят завтра же утром, как я тебя закую в железные кандалы и отведу к Вратам, а оттуда — прямо на суд в Чернодубовом Дворце.

Голова Руфуса вжалась в плечи, он тихо зашипел:

— У нас договор, Боррояр!..

— Но ты же его не выполнил, я отпустил тебя под честное слово, не дал сослать тебя на Борожьи Рудники, — и где твоя благодарность? Первый год ты мне присылал отчет каждый месяц, потом все реже и вот теперь совсем про меня забыл.

— Работы много, — заизвивался Руфус. — Город растет, сам видишь; люди все прибывают. А из столицы помощи не дождаться; все сами, своими силами, вертимся как можем…

— Да ты, гляжу, в солдатиков заигрался! — Боррояр подошел поближе, и казначей невольно попятился, упершись спиной в окно. — Забыл, для чего ты здесь?

— Нет, боярин хороший, — оскалился Руфус. — Есть у меня отчет, и ты удивишься, его увидев; я не прислал его по очень важной причине — он не должен попасть в чужие руки.

Он достал янтарную сферу телепортации.

— Через неделю мы отсылаем в столицу новый груз адамантия, с ним бы я и передал свой отчет.

Руфус потер магический орб, и желтая краска медленно соскользнула, остался прозрачный шар, в котором метались тени.

— Ну хорошо, давай, — велел дознаватель.

В этот момент свирепо забился ветер. Торвальд потерял равновесие и по привычке оттолкнулся от стены ногами.

— Кто там? — вскинулся Руфус.

Он подбежал к окну.

Гном поскорее нырнул за угол стены. Но казначей и не думал смотреть туда, высунулся подальше и задрал голову, обшаривая бруствер глазами.

— Нету там никого, — ответил Боррояр с усмешкой. — Экий ты, братец, нервный, не был небось таким, когда из государевой казны крал.

Тем не менее дознаватель сам подошел к окну, отодвинул Руфуса и щелчком пульнул в воздух жука-следака.

— Сейчас убедимся, братец…

Стальная тварь загудела и заскользила вокруг сторожевой башни.

Торвальд извернулся, втиснулся в боковую стрельницу и закрыл лицо полой магического кафтана. Жук пролетел мимо гнома-инженера, повел стальными усами, что-то прогудел, перебирая острыми лапками, потом упорхнул.

— Видишь, никого нет.

Имперский дознаватель поднял ладонь, и металлическая тварь опустилась на нее.

— Да и кому взбредет в голову шататься ночью по крепости? Ну же, показывай свой отчет, а то я потеряю терпение.

Руфус скрючился еще больше.

За годы, проведенные в Малахите, он уже отвык низко кланяться и ломать шапку перед боярами.

— Смотри, — сказал он, и прозрачная сфера в его руке заиграла темными бликами.

Три неясные тени выросли в пустой комнате.

Лиц их было не разглядеть, одежда казалась смазанной, словно в густом тумане, и все же Торвард сразу узнал двоих, кого встречал много чаще, чем ему бы хотелось.

Третий — сгорбленная фигура в сером плаще и длинном, на глаза, капюшоне — сидел в углу, и понять, кто это такой, было невозможно.

— Как гонки на колесницах, Ваше Величество? — спросил с улыбкой купец Казантул.

Был он толстым, с невероятным брюхом и окладистой бородищей, голос его раздавался гулко, словно из бочки.

— Скверно, скверно, дружочек! — отвечал ему Друэг-Наг, повелитель скарбников.

Он сидел на высоком троне, почесывая за ухом, и вертел в руках небольшую палочку для вызова бесов.

— А ведь сначала я был уверен, что выиграю…

Торвальд не мог увидеть круглое, морщинистое лицо короля, но легко представил, как тот скорчился от досады.

— Так нет же! Глупый хобгоблин перевернул колесницу. Скажу тебе, друг Казантул, это было подстроено!

Скарбник врезал кулаком по подлокотнику трона.

— Я просадил там тысячу золотых! Или больше? Может, две или пять? Я точно не знаю, надо спросить моего лакея.

— Крупные города таят большие соблазны, — отвечал Казантул. — Как жарко! Вы не будете против, если я немного разденусь?

— Будьте как дома, друг мой, — отмахнулся король Друэг-Наг.

Медленно поведя плечами, купец расстегнул кафтан, затем осторожно вышел из своего огромного, жирного тела и оказался тонким, полупрозрачным червем с тысячей тонких лапок.

Лишенный хребта, он тут же свернулся кольцами и заполз в гостевое кресло.