— Ингер никуда не пойдет с тобой. Если хочешь ей что-то сказать, говори.

— Я не собираюсь беседовать с ней в твоем присутствии!

Гдаш пожал мощными плечами и спокойно ответил:

— Как хочешь. Тогда уходи отсюда.

— Как ты смеешь так разговаривать со мной?

— А почему нет? Ты мне не начальник, не друг. Ты вообще никто. Я буду разговаривать с тобой так, как захочу. Так, как ты, по моему мнению, заслуживаешь!

Тилия выбралась из воды и встала рядом с Гдашем. Она выставила вперед подбородок и приготовилась достойно ответить ему. Взгляд мужчины стал насмешливым.

— Я вижу, крошка, ты собираешься произнести речь? Тогда хоть оденься… Когда я смотрю на твои голые сись… на твою грудь, я не могу воспринимать тебя всерьез!

Гдаш расхохотался. Тилия сердито сдвинула брови и посмотрела на свою помощницу. Ингер тут же вскочила и бросилась куда-то в угол комнаты за одеждой. Пока женщина надевала платье, Гдаш тоже успел переодеться. Затем он вольготно устроился на диване, широко раскинув руки и положив их на его спинку. Казалось, он собирается обнять любого присутствующего в комнате. Тилия была вынуждена сесть напротив. Мужчина больше ничего не говорил. Он просто смотрел на нее, но под его насмешливым взглядом мелузина чувствовала себя неуютно. Она бросила на Гдаша несколько сердитых и надменных взглядов, но он не обратил на них ровным счетом никакого внимания. Вагкх продолжал молча смотреть на нее, и Тилии пришлось начать разговор первой.

— Я хочу разобраться в одном деле, поэтому и приплыла сюда.

За время небольшой паузы, которую она сделала специально, ничего не изменилось. Мужчина продолжал спокойно смотреть на нее. Тогда Тилия с вызовом воскликнула:

— Мне кажется, меня предали!

Его левая бровь вопросительно поднялась, а потом так же медленно опустилась. Тилия в упор посмотрела на свою помощницу.

— Мне кажется, это сделала именно ты, Ингер!

— А в чем заключалось предательство? — это Гдаш нарушил свое молчание.

— Кто-то кормил одного человека во время моего отсутствия!

— Я так понимаю, что ты уплыла куда-то по своим делам и оставила какого-то человека без еды и воды. Правильно? Ты хотела, чтобы он умер?

— Нет…

— Значит, ты просто забыла попросить, чтобы кто-то позаботился о нем?

— Нет.

— Тогда я не понимаю тебя. Ты не хотела его убивать, но и не хотела заботиться о нем. Тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь?

— Прекрати так разговаривать со мной! В моих словах нет никакого противоречия! Я хотела преподать этому человеку урок, а Ингер все испортила!

Гдаш перестал улыбаться. Он сердито посмотрел на Тилию и сказал:

— Озби мой друг. Я не позволю издеваться над ним! К тому же все твои попытки сломить его сопротивление совершенно бесполезны. Ты скорее убьешь его, чем заставишь делать то, чего он не хочет!

Гдаш наклонился вперед и произнес тихо, словно сообщая известную только ему одному тайну:

— Ты эгоистична и надменна. Ты не умеешь любить, а, значит, не достойна того, чтобы любили тебя!

Тилия вспылила:

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой! Озби должен быть наказан! Вы помешали мне сделать это в первый раз, но вы сделали хуже только ему. Вы не знаете, на что я способна!

Тилия вскочила с дивана и направилась к бассейну. Вслед ей донеслось:

— Если с Озби что-то случится, ты пожалеешь об этом!

— Я не ослышалась? Чтобы сухопутный человек угрожал мне?!

Гдаш не обратил внимания на ее замечание. Он спокойно продолжил:

— Комда уничтожит тебя.

Тилия резко остановилась. Второй раз она слышала это странное имя.

— Кто это Комда?

— Та, которая покарает тебя, если ты причинишь Озби вред.

Тилия нарочито громко рассмеялась:

— Я не боюсь твоих угроз! Ни одна сухопутная женщина не сравнится со мной!

— Я не пугаю тебя. Если бы ты знала Комду, ты поняла бы это. И разве я сказал, что она сухопутная женщина? Поостерегись, Тилия, делать какую-нибудь очередную глупость. С этого момента твоя жизнь только в твоих руках.

Увещевания Гдаша никак не подействовали на Тилию. Она сделала так, как собиралась. Отключила в доме воздух и закрыла дверь на большой замок. Именно на последнее Ингер сейчас жаловалась Гдашу, сидя у его ног и утирая слезы.

— Перестань. Ты и так вся мокрая. Не реветь надо, а действовать!

Гдаш встал и зашагал по комнате. Если его другу, командиру Озгушу это всегда помогало размышлять, то почему бы не попробовать походить самому? Гдаш бродил по комнате до тех пор, пока у него не заболели ноги, но ничего придумать не смог. Обессиленно упав на диван, он пробормотал:

— Если бы я умел плавать, как рыба…

И тут на его лице появилась радость. Он схватил на руки Ингер и закружился с ней по комнате.

— Кажется, я понял, что нам нужно сделать!

Он усадил девушку на диван и торопливо заговорил:

— Когда вы обнаружили нас на берегу, помнишь, там, где находится высокая уродливая статуя? — увидев, что Ингер несколько раз кивнула головой, он возбужденно продолжил. — Ты поцеловала меня, и в этот момент я что-то проглотил. Что-то круглое, похожее на шар. Так ведь? Как я понимаю, именно этот шар позволил мне дышать под водой?

— Да. Но разве ты забыл, как тебе было больно после этого?

— Я ничего не забыл, но ради Озби готов вытерпеть это еще раз. У тебя остались такие шары?

— Конечно.

— Тогда слушай, что мы с тобой сделаем.

Гдаш усадил девушку к себе на колени и, глядя ей в глаза, заговорил:

— Ты дашь мне проглотить такой шар. После этого мы поплывем к дому Тилии, и я открою замок, — видя, что девушка собирается что-то сказать, он остановил её, — подожди, не перебивай меня! Ты поднимешься к Озби, всё объяснишь ему и тоже заставишь проглотить шар. Затем ты выведешь парня из дома и проводишь его к острову. Забыл, как ты его называла…

— Гридос.

— Вот-вот. Проводишь его на Гридос.

— А ты?

— Я вернусь домой. Ты ведь знаешь, Ингер, я, к сожалению, так и не успел научиться плавать. Я бы только мешал вам. Был бы обузой. Без меня вы доплывете до острова значительно быстрее. Я вернусь и буду ждать тебя.

Он на секунду замолчал, а потом уточнил:

— Ждать твоего возвращения.

Мелузина сначала улыбнулась, а потом снова горько заплакала:

— Ну-ну, Ингер, девочка моя… Прекрати плакать. Я ведь сказал, что дождусь тебя — значит дождусь. Сейчас главное — спасти Озби. О нас мы поговорим потом. Позже.