— Ты стой, а я вернусь через минутку! — сказала я Алке и болезненно скривилась, массируя живот. — Что-то не то я съела, наверное, схожу-ка в уборную…

— Медвежья болезнь? — съехидничала Трошкина.

Я мысленно отругала себя за то, что не придумала причину получше. Могла же сказать, например, что у меня срочное дело, неотложная служебная надобность! Мол, вызвали меня в офис, а ты, Трошкина, со своим нездоровым энтузиазмом совсем от реальности оторвалась, даже рацию не слушаешь, какая безответственность, ай-ай-ай!

Я машинально передвинула рычажок на корпусе рации и добавила ее голосу громкости.

— Пруд! — тут же рявкнула рация. — Парк, что происходит?!

— Трошкина, извини, мне надо бежать, там в парке что-то прут, надо позаботиться о казенном имуществе! — быстро сказала я, продемонстрировав Алке верещащую рацию.

— Пусть о нем охрана заботится! — возразила подружка, хватая меня за штанину.

— Эх, Трошкина, Трошкина! — Я покачала головой и сделала мощный рывок, выдернув прицепившуюся ко мне Алку из толпы, как редиску. — Где твоя сознательность? Это же прямой долг каждого гражданина — пресекать расхищение народного добра!

— Ладно, тогда я с тобой.

Хорошая девочка Трошкина усовестилась и резво зарысила обочь меня, пытливо поглядывая на хрюкающую рацию в ожидании дальнейших руководящих указаний.

— Штаб, это парк, в центральный пруд упал мужчина! — доложил женский голос, исполненный немалого удивления.

Очевидно, водные аттракционы в парке не предполагались.

— Пруд! — чуткая и смышленая Трошкина сделала попытку остановиться, но я лишь немного затормозила. — Стой, Кузнецова, с имуществом все в порядке, она сказала «пруд», а не «прут»!

— А я как раз обучена спасению на водах! — отмахнулась я, ни в коем случае не собираясь возвращаться к «Гипердрайву».

— Там… Без тебя… Справятся! — упорствовала Алка. — Подумаешь, упал один мужик!

— Штаб, в пруд упали ТРОЕ мужчин! — сама себе не веря, возвестила рация.

— Блин! — ругнулась Трошкина и, осознав масштаб ЧП, прекратила зловредно тормозить.

Она даже начала на бегу планировать спасательную операцию:

— Так, я вытащу одного, ты второго, а кто третьего? А спасательный круг там есть, ты не знаешь? А пруд глубокий?

Я вспомнила, как выглядит ограждение на крутом бережке пруда: хлипкое, сугубо символическое, в виде шаткого плетня высотой сантиметров сорок. Никаких спасательных кругов на нем, разумеется, нет, только несколько глиняных горшков на тех жердях, что подлиннее, да вьюнки, да гирлянда разноцветных лампочек…

— Боже!

Я резко остановилась, и Трошкина врезалась в меня, едва не увеличив число купальщиков в пруду с трех до пяти.

— Это же совсем как в Кинг Айленде, в списке — случай номер один!

— В смысле?

Сопящая Алка буксиром отволокла меня подальше от воды, где барахтались увитые оборванными цветами и электрическими гирляндами идиоты — один мужик постарше, малоподвижный, краснощекий и толстый, а также два парня помоложе и пободрее.

Вода едва доходила им до пояса, так что разжиться собственными призраками утопленников Русляндии пока не светило.

— Их же могло ударить током! — сказала я Алке. — Как в парке Кинг Айленд, где один мужик упал в воду, а двое бросились его спасать, и оба получили смертельный электрический разряд неведомого мне происхождения!

— Похоже, тут все обошлось, — ответила Трошкина, с интересом наблюдая за суетой в воде и на суше.

— Да как сказать…

Вооруженная знаниями, я не была уж столь оптимистична.

— День жаркий, вода холодная, а мужик толстый, и морда у него вся красная-прекрасная. Как бы не вышло так, как в Нью-Джерси, в списке номер три!

— Как, как?

Я побежала к мелкой заводи, куда купальщики помоложе повели подозрительно вялого красномордого, на ходу присматривалась к водоему: как там насчет дельфинов, рыб и выдр? И, главное, нет ли на дне травматичных кораллов? Не дай бог, получится, как в Орландо, в списке номер четыре!

— Разойдитесь! Расступитесь, я работник парка и медсестра гражданской обороны!

Я решительно протолкалась сквозь толпу.

— Молодые люди, что с вашим старшим товарищем? Сюда, сюда его давайте!

— Товарищ, вы можете говорить? Скажите: «Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали!» — сбоку от меня, как лебедушка из рукава, возникла энергичная Трошкина.

— Корабля, — послушно сказал толстяк с расфокусированным взглядом.

То ли про корабли сказал, то ли просто так, о делах своих скорбных, и Алка тут же объявила, что у товарища, похоже, инсульт.

— А пальцем до кончика носа вы дотронетесь? А губы свои покажите, они у вас не кривые? Ой, кривые! Точно, это инсульт! Товарищи! — Трошкина встала на цыпочки и искательно огляделась. — Кто знает, где тут взять иголку?

— Иголка в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке, — любезно подсказал, перешагнув нас ногами-циркулями, до рефлекса натасканный на фольклор аниматор на ходулях.

— Иголка, булавка, шило! — надрывалась Алка.

Зеваки уже потеряли интерес к происходящему, замершая было толпа помягчела и поплыла, обтекая нашу группу со всех сторон.

Не вникая в странные потребности Трошкиной, которой зачем-то понадобилась иголка (вышивать она собралась, что ли? Крестиком!), я потянулась осмотреть и ощупать толстяка. Мысль о том, что он мог пораниться о какую-нибудь острую штуку в пруду, не давала мне покоя. Помнится, в парке Орландо купальщик скончался от сепсиса, а нам оно надо? Я же еще не успела написать болванку для прессы на такой печальный случай!

— Стойте спокойно, пожалуйста!

Я бесцеремонно охлопала отсыревший организм толстяка сверху донизу.

— А вы двое держите его покрепче! Да держите же!

Толстяк обмяк, поник и непринужденно полез мне на спину.

— Черт! — Я выбралась из-под него на четвереньках и с негодованием отряхнула блузку, смахивая с нее обрывки мокрой зелени. — Что, и вправду у него инсульт?!

— Я говорила, дайте шило! — стихами заблажила сестра милосердия Трошкина.

— Штаб, одному мужику из пруда стало плохо, вызывайте «Скорую»! — громко и отчетливо произнес сердитый мужской голос.

Я увидела совсем рядом черные форменные брюки, подняла голову и встретилась взглядом с охранником.

— Отползай, отползай, — показал он мне, явно не зная, что имеет дело с ответственным сотрудником парка и опытной медсестрой гражданской обороны.

Я поднялась и распрямила плечи.

— Ой, а у него, похоже, кровь! — сказал вдруг один из молодых купальщиков.