Алисия хотела ответить коротко, но потом передумала. С Норманом всегда было легко говорить. А в свете последнего волеизъявления матери, пожелавшей примирения с дочерью, ей требовалось всесторонне проанализировать историю их отношений.

— Нет. Я ее раздражала. Но ты должен понять почему, — задумчиво отвечала она. Норман наконец повернулся к ней лицом, и она увидела, что у него на лбу пролегла глубокая складка. — Не знаю, что мать сказала Леону — мы никогда не откровенничали друг с другом, — но она забеременела вскоре по окончании школы. Они с отцом — кто он, не спрашивай, она даже имени его мне не говорила, — были помолвлены и собирались пожениться. Но он сбежал, когда узнал, что я должна появиться на свет. То ли его испугала перспектива отцовства, то ли просто обманул ее — пообещал жениться, чтобы заманить в постель. Кто знает?

Алисия пожала плечами: теперь ей это было не важно. Заметив, что Норман собирается сесть на диван рядом с ней, она чуть подвинулась, освобождая для него место, и плотнее запахнула полы халата. Однако своим жестом благопристойности ничуть не завуалировала тот факт, что халат из тонкого шелка надет на голое тело, и это, разумеется, не укрылось от внимания Нормана.

— Ну а потом? — допытывался он, молча проклиная свой организм, мгновенно отреагировавший на это открытие.

— Она осталась одна с ребенком на руках. Думаю, бабушка отреклась бы от нее, попробуй мать избавиться от меня до рождения или после сдать на удочерение. Бабушка исповедовала строгие жизненные принципы, вроде того «как постелишь, так и поспишь». С деньгами было туго, поэтому мать, насколько я могу догадываться, стала осваивать премудрости секретарской работы, чтобы содержать нас всех.

— Весьма распространенная история, — невольно вырвалось у Нормана.

Однако это не оправдание для того, чтобы обрекать невинное дитя на безрадостное существование без любви и ласки.

— Потом бабушка заболела, — задумчиво продолжала Алисия, словно не слыша его реплики — очевидно, у нее была потребность самой осмыслить поведение матери. — Мама зарегистрировалась в агентстве, работала на подхвате то тут, то там, чтобы иметь возможность присматривать за мной и бабушкой. Она была молода, чрезвычайно привлекательна и хотела того, чего оказалась лишена — развлечений, красивых нарядов, личной жизни. Однажды я случайно услышала, как она жаловалась бабушке: «Я связана по рукам и ногам. Разве у меня есть будущее? Кто возьмет меня замуж с этим противным ребенком?» Но в итоге ей повезло: она встретила Леона и, когда тот сделал ей предложение, наверное, решила, что ей привалило счастья за всю ее жизнь.

Однако это не изменило ее отношения к дочери, отметил Норман. Враждебность и неприязнь — это все, чем Филлис жаловала Али сию. Он никогда не забудет, с каким желчным ехидством сообщила она ему по телефону об аборте.

Почему? Злорадствовала, что и дочери не достанется того, чего нет у нее: не просто ребенка — у Филлис был ребенок, — а ребенка, которого она любила бы и лелеяла? А Алисия, сообщившая ему о беременности, Алисия, внимавшая его планам на совместное будущее, та Алисия любила бы свое дитя. Он готов в этом жизнью поклясться.

Так что же произошло за тот короткий промежуток времени? Почему она передумала? Кажется, пришла пора выяснить.

Но Алисия его опередила.

— Интересно, что вынудило ее в спешке бежать отсюда и оставить столько дорогих красивых вещей? На нее это не похоже.

— Она обнаружила, что Леон завел интрижку с молоденькой официанткой в Фуншале. Он лапал девицу на ее глазах, и Филлис не могла притворяться, будто ничего не видит, — грубо отчеканил он, вспомнив, что сегодня днем, — вернее, уже вчера, — Алисия не стала отрицать своей порочной связи с Леоном.

Чувствуя, как в нем закипает гнев, Норман вскочил на ноги. Сидеть рядом с ней было выше его сил. И он объяснит ей, что за человек ее отчим, которому она пожертвовала себя ради обогащения.

— У него была маниакальная тяга к юным безмозглым соплячкам. Так, чтобы позабавиться, ничего серьезного, — извинял он свою слабость. — В голосе Нормана зазвучала горечь, но он не пытался скрыть своих чувств. — Теперь, оглядываясь назад, я абсолютно убежден, что он разбил сердце моей матери. И в конечном итоге погубил Филлис. Она покинула остров очень вовремя, как раз успевала на самолет. Прилетела в Англию, приехала в Мэлверн. Села за руль и помчалась. Кто-то из местных сказал, что она неслась как сумасшедшая. Остальное ты знаешь.

Норман прошагал к выходу, открыл дверь и оглянулся. Но его взгляд был направлен чуть выше ее головы. Он не решался посмотреть ей в глаза, опасаясь увидеть в них осведомленность и безразличие. Не исключено, что Алисия все знала о Леоне, но, одержимая алчностью, не придавала этому значения.

— Леон в детстве перенес тяжелую болезнь и в результате своих детей иметь не мог. Вот почему оба раза он женился на женщинах, у которых уже было по ребенку. Жаль, что у Филлис родилась дочь, а не сын. Леона, нужно отдать ему должное, мальчики не интересовали. — Норман резко развернулся. — Давай-ка лучше спать, пока ночь не кончилась.

Он обещал себе, что выяснит причины, побудившие ее сделать аборт, но возможность миновала. Сейчас он был слишком зол на нее за грязную связь с Леоном, чтобы вести беседу с подобающим тактом и терпением.

Поговорим завтра, решил Норман, бросаясь лицом на постель, когда ко мне вернется хладнокровие. Выведаю все спокойно и уеду.

Алисия проснулась в полдень, но только потому, что в спальню к ней пришла Жозефа со свежими фруктами и горячим кофе на подносе. Экономка распахнула ставни, впуская в комнату яркий дневной свет, позолотивший бледно-желтые стены.

— Ну как, голова прошла? Мистер Норман приказал не тревожить твой сон, но я подумала, что тебе надо поесть, тем более что ты легла без ужина.

Алисия на мгновение зажмурилась: даже самый тихий шепот Жозефы воспринимался как оглушительный рев!

— Да, я вполне здорова, спасибо.

Она села в постели, подложила под спину подушки и взяла у экономки поднос. Оказывается, она заснула прямо в халате. Должно быть, Норман намешал ей с молоком нокаутирующую дозу виски.

При мысли о нем глубоко внутри что-то сжалось, затем затрепетало. Весьма знакомое ощущение. И когда только глупое тело наберется разума и перестанет столь остро реагировать на него? Ни один другой мужчина не воздействовал так на нее. А ведь пытались многие.

Надеясь, что на лице не отражается постыдных внутренних ощущений, Алисия принялась за нарезанные кубиками фрукты.

— А Норман чем занимается? — как бы между прочим поинтересовалась она, презирая себя за бессилие перед собственным любопытством.

— Отправился рыбачить с Эдуардо. Надеюсь, это поднимет ему настроение.

— Норман в плохом настроении?

Чем оно вызвано? Минувшей ночью — несмотря на странное исступление, овладевшее обоими днем, о чем он, слава богу, ни разу не заикнулся — Норман держался с ней чрезвычайно предупредительно, пытался утешить, вызвав на разговор о ее детских годах, проведенных без материнской любви. Только когда заговорил о развратных похождениях Леона, в его голосе зазвучало ожесточение. Но это и понятно, учитывая, как, должно быть, страдала его мать.