— Я обещаю, — Анна выудила салфетку из коробки. — Сморкайся.

Моника послушно высморкалась в салфетку. Анна вспомнила о роли, которую многие считали лучшей из сыгранных ее сестрой. Это была роль жены рабочего, брошенной мужем, который ей изменил, в фильме «Розы красные». В этом фильме Моника играла себя.

— Ты ненавидишь меня?

Анна вздохнула.

— Нет. Конечно же нет.

— Я иногда сама себя ненавижу.

— Не стоит.

— Я знаю, какой бываю иногда. Я не специально, — Моника выдавила из себя робкую улыбку. — Ты помнишь ту сказку, которую нам мама читала вслух, о двух сестрах? Я — та, у которой изо рта выскакивали лягушки.

«Но ты ведь смогла быть милой с Тьерри и его бригадой», — сказал голос в голове у Анны. Но вместо этого она ласково произнесла:

— Я знаю, что это тяжело. Любому на твоем месте было бы тяжело.

— Но не тебе, — сейчас в голосе Моники не было сарказма, — ты будешь объектом поклонения для людей, страдающих параличом нижних конечностей. Как ты это делаешь, Анна? Как у тебя получается все время оставаться так оптимистически настроенной?

«Я ем. И ем. И снова ем».

— Я не знаю, — она пожала плечами, — наверное, я так устроена.

«Правду никогда не говорят вслух», — подумала она, представляя себе старенький «Понтиак-универсал» из их детства, ездивший на газу и никогда, казалось, не ломавшийся.

Моника снова высморкалась в скомканный носовой платок.

— Честно говоря, я не смогла бы без тебя.

Анна тяжело вздохнула.

— Тебе не придется жить без меня.

— Поклянись!

— Клянусь, — хихикнула Анна. В этот момент они снова были сестрами. Две маленькие девочки, которые крепко прижались друг к дружке, съежившись в чулане и слушая, как их отец выбивал дух из матери.

До того, как родилась Лиз. До того, как отец заболел. До того, как Моника убежала в Голливуд и стала знаменитостью.

— Почему бы тебе сегодня не уйти с работы пораньше? — великодушно предложила Моника. — Ты это заслужила.

Когда Анна поднялась на ноги, у нее появилось странное ощущение, словно она проваливается в пол, как идущий вниз лифт. Она победила, разве не так? Почему же она чувствует себя побежденной?

— Спасибо, я, наверное, так и сделаю.

— Увидимся утром?

— Обязательно.

Анна все поняла только тогда, когда вышла на улицу и направилась к своей недавно отремонтированной «Тойоте», из-за чего она задолжала двести восемьдесят долларов, что было для нее почти невероятной суммой. Она ведь ничего не выиграла. Ни капли. Да, Моника сдалась, но какой ценой? Анна не могла избавиться от чувства, что что-то еще должно произойти.

Она была уже в ночной сорочке и чистила зубы, когда зазвонил телефон.

— Мисс Анна… приезжайте. Скорее!

Это звонила Арсела. У нее был очень взволнованный голос.

Анна почувствовала страх.

— Что случилось?

— Мисс Моника, она упала. Мне кажется, она ушиблась.

Скорее всего Моника потеряла сознание. Анна вспомнила о том, что сестра была очень пьяна. И это было еще до того, как наступило время коктейлей, когда настоящее веселье только начинается. А что, если Моника и правда сильно ушиблась?

— Я вызову «скорую», — сказала Анна Арселе, — присмотри за ней, пока они приедут.

Набирая 911, Анна почувствовала, как ее охватывает безмерная усталость. Это не первый раз и не последний. Она больше не могла закрывать глаза на то, что ее сестра была алкоголичкой.

Анна позвонила Лауре.

— Я знаю, что уже поздно, — извинилась она, — но кое-что произошло… С Моникой. Я собираюсь в больницу и хотела узнать…

Лаура не дала ей закончить.

— Финч тебя отвезет. И не беспокойся о матери, я за ней присмотрю.

— Мне жаль, что приходится беспокоить тебя так поздно.

— Не говори глупостей. Для чего же еще существуют соседи? — Лаура ответила так, словно Анна попросила ее одолжить полкилограмма сахара. — Оставайся на месте. Я что-нибудь накину, и мы скоро будем у тебя.

Анна сдержала слезы.

— Спасибо. Что бы я делала без вас?

Это была обычная формула вежливости, но каждый раз Анна поражалась тому, как люди, которые фактически были ей совершенно чужими, могут проявлять столько отзывчивости.

Несколько минут спустя она услышала стук в дверь. Лаура вошла еще до того, как Анна успела ответить. На ней был пиджак, накинутый поверх фланелевой ночной сорочки, а из-под кружевного подола выглядывала пара ковбойских сапог.

— Можешь не спешить, — сказала Лаура Анне, когда та уже собиралась уходить. — Надеюсь, что не случилось ничего серьезного.

Что-то в ее тоне заставило Анну вздрогнуть. Лаура обо всем знала. А это означало, что дела обстояли еще хуже, чем Анна думала. В этот раз не получится не выносить сор из избы.

— Она проснулась? — нервно спросила Лиз.

Анна кивнула.

— Без сомнения.

— Не хотите кофе или еще чего-нибудь? — резко спросила Финч.

Они, столпившись, стояли в коридоре возле палаты Моники на третьем этаже Доминиканской клиники, Финч замерла в нескольких футах от Анны и Лиз. Она чувствовала себя так, как будто вмешивалась в чужие семейные дела.

— Я бы не отказалась. — Лиз выглядела смущенной, словно ее втянули в это безо всякой причины. Она открыла свой кошелек и дала Финч смятую банкноту. — С молоком, без сахара.

Финч заметила, что Лиз похожа на Анну: у нее тоже было сердцевидное лицо, глубоко посаженные голубые глаза, с морщинками в уголках. Но Лиз отличалась от сестры тем, что больше заботилась о себе. Ее каштановые волосы были уложены в стильную прическу и окрашены перьями. Лиз походила на человека, ведшего светский образ жизни. И неудивительно: Лиз управляла курортом минеральных вод, находившимся у горячего источника, куда Элис часто угрожала затащить Лауру в ближайшее время.

— Я не хочу, спасибо. — Анна одарила Финч усталой улыбкой. Она была обута в кеды и одета в мятый свитер, в уголке рта засохло крошечное пятнышко зубной пасты.

Финч переживала за Анну, что могло бы показаться странным, так как Анна была более чем в два раза старше ее. Возможно, это происходило потому, что они в чем-то были похожи: им обеим пришлось нелегко. Финч догадалась об этом по той застенчивости, с которой Анна приветствовала новых людей, как будто опыт научил ее, что не каждый, кто протянул тебе руку, имеет добрые намерения, и старалась не выходить на первый план, чтобы не стать мишенью для чужих острот. Только познакомившись с Анной поближе, можно было понять, какая она изумительная — сильная, как большие деревья, стойко выдерживающие ураган.