Крестоносцы начали активно использовать деньги в рамках своей феодальной экономики. Рыночные и таможенные пошлины, городские налоги на недвижимость и торговлю платили наличными деньгами. Для франкского феодала было естественным, что часть полученных таким образом доходов он перечислял вассалам деньгами. В условиях превалирования денежной экономики простой рыцарь считал более удобным для себя получать свой феодальный доход звонкой монетой, чем в форме земельных пожалований. Денежная рента, таким образом, стала преобладать в Латинском королевстве.

Развитие этой феодальной практики имело далекоидущие последствия для структуры франкского общества. В сравнении с Европой того времени вассальные связи были более простыми на франкском Востоке, но в то же время усилилось расслоение в среде дворянства. В результате знать раскололась на небольшую группу землевладельцев-феодалов и зависимую массу простых рыцарей. Последние представляли собой наследственных вассалов, имевших денежное содержание. Не было ничего похожего на многочисленный класс европейских мелких землевладельцев. Во владении находились лишь отдельные деревни, но они не имели связей с окружающей территорией и походили на существовавшие издавна гарнизоны.

Эту уникальную черту франкской знати подчеркивал тот факт, едва ли встречаемый где-либо еще в западном христианстве, что почти все франкское население сосредоточивалось в городах. Святая земля была преимущественно землей городов. Мусульманские правители унаследовали эллинскую, древнеримскую и византийскую традицию размещения в городах основных органов управления и, поселившись сами в городах, не нашли нужным что-либо менять. Крестоносцы, приспособившись к обстоятельствам, подогнали свою административную систему под уже имевшуюся. К тому же правители городов были также правителями в беззащитной сельской местности. Построение оборонительных сооружений в деревнях было новым словом крестоносцев в области фортификации. Но вновь построенные замки, даже небольшие, почти сразу же опоясали псевдогородские агломерации или укрепленные пригороды, ставшие цитаделями нового города.

Модель поселения, не встречавшаяся нигде в Европе в ту эпоху, подчеркивала скорее прозаический характер франкского рыцаря. Он был вассалом, приносил присягу на верность, выполнял обязанности «советника и помощника» своего сеньора, но казначей его господина выплачивал ему жалованье. Платили деньгами, но иногда частично и натурой: пшеницей, ячменем, растительным маслом, вином и фуражом. Последняя выплата была следствием целесообразности, но подобная практика бытовала и в некоторых мусульманских армиях. Например, нам известно, что подобная система оплаты воинов была принята у мамлюков (мамелюков) в Египте в XIII в. Весьма вероятно, что на франков в этом вопросе повлияли соседи-мусульмане.

Мы уже говорили о том, что первоначальными владельцами земельных поместий становились неродовитые дворяне. Более того, на протяжении одного поколения они часто сменяли друг друга. Король Иерусалима раздавал рыцарям за фьефом фьеф, а спустя несколько лет выморочное имущество вновь отходило короне, чтобы быть переданным другому арендатору. Это не означает, что право наследования когда-либо оспаривалось. Насколько нам известно, принцип наследования существовал изначально. Подобная традиция утвердилась в Европе в XI в. Частые случаи с выморочным имуществом были обусловлены в основном первоначально сложившейся структурой общества крестоносцев. Многие представители знати, присоединившиеся к войску крестоносцев, были женаты, но оставили свои семьи в Европе. Однако большинство рыцарей были молодого возраста и не имели семьи, а в войске крестоносцев было совсем немного женщин. Об этом свидетельствуют частые браки рыцарей с представительницами прекрасного пола местного населения. Согласно народной этимологии прозвище «пуллани» или «пулэн» (pullani, poulains), которое давалось рожденным в Сирии франкам, происходило от названия местности Апулия в Южной Италии.

Отсутствие семейных связей и вытекавших отсюда, соответственно, брачных обязательств было основной причиной нестабильного положения в среде знати. Смерть знатного крестоносца приводила к тому, что его поместье превращалось в ничейную собственность. Редко случалось, чтобы находился сын или родственник, который мог бы заявить на него свои права. Выморочное имущество отходило короне, и оно снова могло быть даровано кому-либо в качестве феода. Это мог быть родственник королевского дома или имевший заслуги рыцарь. Но довольно часто феод получал совсем недавно прибывший крестоносец, пожелавший поселиться на Востоке.

Прошло время, равное продолжительности жизни одного поколения, после основания королевства, и прояснилась генеалогия владельцев феодов. Мы уже можем различить обычную передачу земельных владений и наследственную. В это время знатные фамилии давали начало династиям; представители знаменитых familles d’Outremer (династии заморских территорий) впоследствии были воспеты в легендах и литературе как образец рыцарской доблести.

Тем не менее положение франкского общества было еще довольно нестабильным, и формирование его не завершилось. Основной проблемой был хронический недостаток людских ресурсов, в которых была острая нужда для защиты и расширения границ королевства. Все законы, принятые в этот начальный период, свидетельствуют об осознанных усилиях по привлечению на Восток рыцарей из Европы. В то время как первые феоды жаловались знатному воину с передачей его прямым наследникам, впоследствии новый феод могли получить по наследству и все его родственники. Это укрепило династический принцип и одновременно сделало более привлекательной перспективу поселения на новом месте. Дочерям также было даровано право наследования феода, и это в то время, когда в Европе это еще не стало всеобщей практикой. Но королевское законодательство наложило жесткую узду на представителей знати. Первоначально закон препятствовал, например, концентрации феодов в руках одного владельца. Человек, который уже владел феодом, терял право наследования другого феода в пользу более далекого, но безземельного родственника. Такое законодательство имело целью использовать землю и денежные ресурсы королевства наиболее экономным образом. Оно поощряло иммиграцию и рост поселений, гарантируя обеспечение права феодальной собственности для возможных иммигрантов.

Этот эгалитарный тренд первоначального законодательства резко изменился во второй четверти XII в. Господствующие династии стали строже подходить к вопросу наследования своих сеньорий, и они стали еще богаче в результате стабилизации политической обстановки в стране. Повышение доходов от сельского хозяйства и торговли, особенно в приморских городах, появление новых рынков сбыта во вновь образованных городских центрах усилило позиции династий, и в отношениях между аристократией и короной появился совсем иной тон.

Вполне оправдано описывать вторую четверть XII в. как период формирования высшей родовой знати. Прежние эгалитарные законы, направленные против концентрации земельной собственности в руках одного человека, были отменены. Отныне закон о наследовании и передаче феодов по наследству и в качестве приданого открыл иные перспективы перед аристократией и изменил образ ее поведения. Она все больше превращалась в замкнутую касту. Франкская знать обеспечивала экономическое и социальное положение своих дочерей, выдавая их замуж за людей состоятельных. Это создавало замкнутый круг одних и тех же земельных магнатов, связанных узами брака и имевших общих предков. В результате внутрисемейных браков их число сокращалось, в то время как росли их состояния.