Барбер сделал отрицательный жест рукой.

— Нет смысла возвращаться к прошлому, — пробормотал он.

— Зря ты посадил его на пять лет.

— Я выполнял свой долг, — отрезал судья.

Хильда промолчала. Видя, что его утверждение не произвело должного эффекта, судья добавил:

— Аппеляционный суд оставил мой приговор в силе.

Ее светлость сказала, что она думает по поводу апелляционного суда, используя выражения, которые мы опустим из уважения к этому высокому учреждению.

— Они его не знали, а ты знал, вот в чем дело, — добавила Хильда. — Ты никогда не думал, что он мог надеяться получить меньший срок, потому что судьей был ты?

— Было бы в высшей степени неправильно… — начал судья.

— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебила его жена. — И именно по этой причине я хотела бы… но, как ты говоришь, нет смысла возвращаться к прошлому. Хеппеншталь на свободе и пытается тебя убить.

— Я повторяю, Хильда, нет никаких свидетельств…

— …И мы должны защитить себя всеми способами, пока полиция не найдет его. А сейчас я иду спать, и ты тоже. У тебя, кажется, дело о клевете завтра? Судя по предварительному заявлению, это дело проходит без защиты. Ставлю десять к одному — ты обнаружишь, что ответчик подмазал присяжных.

— Вполне согласен с тобой, дорогая. Спокойной ночи.

Расследование по поводу шоколадных конфет, последовавшее за описанным выше разговором, проходило оживленно, но не принесло никаких результатов. Происхождение коробки "бешамелей" осталось неразгаданной тайной. Допросы Сэвиджа, Бимиша и Грина не прояснили ситуацию ни на йоту. Сэвидж, допрошенный первым, сообщил, что бандероль, в которой находились конфеты, была передана ему Бимишем. Призванный к ответу, Бимиш надулся и напомнил ее светлости, что она сама дала ему несколько свертков, прибывших с утренней почтой. Он решил, что это были вещи, которые она заказала в Лондоне. Он, естественно, передал их дворецкому. Бимиш напомнил, что забота о таких вещах не входит в обязанности клерка судьи. Одним из поводов разногласий между леди Барбер и Бимишем было то, что Хильда настойчиво ставила его на одну доску со старшими домашними слугами. Он не преминул припомнить ей этот факт и гордо заявил, что знать не знает и не должен знать ни о каких конфетах и, соответственно, не несет за них никакой ответственности. Да, ему вручили какие-то свертки. Нет, он не может точно сказать, сколько их было. Он намекнул, что поспешил от них тотчас избавиться, передав в нужные руки. А сейчас, если ее светлость позволит, он хотел бы удалиться, так как его ждут срочные дела.

Сэвидж с мрачным видом обиженным тоном повторил свой рассказ. Да, он вскрыл бандероли, которые ему передали, считая, что так и должен был сделать, и не видел никакой причины подозревать что-то неладное. За всю его прежнюю службу никто никогда… Его заверили, что он поступил абсолютно правильно, после чего Сэвидж сообщил, что помимо коробки конфет пришли бандероли с двумя книгами из библиотеки, парой перчаток для ее светлости и банкой консервированных слив. Он отправил все эти вещи по назначению: книги оставил в гостиной, перчатки передал горничной, чтобы она отнесла их в спальню ее светлости, сливы отнес на кухню, а конфеты — в столовую. Доложив все это, Сэвидж скромно понадеялся, что поступил как положено.

Следующий вопрос задал Петигрю:

— Самое важное свидетельство — это упаковка, в которой прибыли конфеты. Где она?

Дворецкий не знал. Он распаковал бандероли в буфетной. Потом ему надо было идти к его светлости, чтобы помочь одеться и проводить в суд, поэтому попросил Грина прибраться в буфетной. Может быть, Грин знает.

На лице Грина, слуги Дерика, отсутствовало какое бы то ни было выражение, а его молчаливость граничила с немотой. Дерик, в память о Дюма, окрестил его Гримо. Сейчас ему было интересно посмотреть, сможет ли такое чрезвычайное обстоятельство заставить слугу произнести больше двух слов за один раз. Допрос Грина напоминал рождественскую игру, в которой можно отвечать на вопросы только "да" или "нет". С большим трудом из него смогли вытянуть, что он вынес упаковочную бумагу из буфетной и выбросил ее, но не всю. Упаковку от конфет он не выбросил, а, скорее всего, бросил в камин, который почти погас, в комнате господина секретаря. Грин не помнил, как выглядела упаковка, но вроде бы бумага была тонкая, коричневого цвета. Не знал, была ли там какая-нибудь этикетка, а адрес написан от руки или напечатан. Вот и все, что удалось из него вытащить.

— Итак, Хильда, — подытожил Барбер, — получается, что ты следующий свидетель. Ведь именно ты распорядилась этой таинственной посылкой. Ты что-нибудь заметила?

— Нет. Я только видела, что было четыре бандероли, а так как я заказала в Лондоне много вещей по телефону, то подумала, что все они оттуда. Я их не рассматривала. Но думаю, обратила бы внимание на фирменную этикетку, если бы она была на бандероли.

— Ясно, что это не фирма прислала конфеты, — вмешался Петигрю. — Но, Хильда, вас не удивило, что кто-то прислал вам такой дорогой подарок?

— Я скорее обрадовалась, чем удивилась. Да будет вам известно, Фрэнк, что люди иногда присылают мне подарки.

Петигрю сморщил нос в подтверждение того, что аргумент принят, и все стали говорить о том, что делать дальше.

— Надо сообщить в полицию, — заявила Хильда. — Уильям, ты должен обратиться прямо в Скотленд-Ярд, 20. От местной полиции толку мало.

— Первое, что надо сделать, — это произвести химический анализ конфет, вступил в дискуссию Флэк.

— Да, конечно. Полиция должна это сделать. Затем, я думаю, они обязаны навести справки в фирме и в кондитерских магазинах. Это работа полиции.

— Если возможно, я бы не хотел привлекать полицию к этому делу, возразил судья.

— Мой дорогой Уильям, но почему? Если на твою жизнь покушались…

— Мне трудно объяснить, но на этой стадии, принимая во внимание все последние события, я бы хотел, чтобы это было частное расследование.

— Уильям, но…

— Сначала надо сделать анализ конфет.

— Уважаемый господин Флэк, вы уже сказали об этом. В полиции знают, как это сделать.

— Но я очень хотел бы сделать это сам.

— Сделать анализ?

— Я немного интересуюсь химией, леди Барбер. Вообще-то у меня есть довольно хорошо оборудованная домашняя лаборатория — "вонючий кабинет", как называет ее моя жена. Она большая юмористка. Мне очень хочется, чтобы вы познакомились…

— Это будет несомненно приятное знакомство, — пробормотала Хильда, внутренне содрогнувшись.

— А мне будет приятно хоть раз поучаствовать в детективном расследовании. Такая возможность нечасто выпадает в жизни.

Несмотря на явное неодобрение жены, Барбер с готовностью принял предложение Флэка. По окончании вечера ужасно довольный Флэк отбыл домой, унося с собой коробку конфет и упакованные отдельно две надкусанные конфетки. Он пообещал приехать в гостиницу на следующий день и сообщить результаты своих, как он выразился, "предварительных исследований".