– Загибается нэпман, – подтвердил первый. – Нет уж того коленкора.

– Ты, братец, нам двоих людей надежных обеспечь, – с нажимом сказал третий, – делить будем, как договаривались, по-честному – три четверти нам, четверть вам. Когда только деньги привезут, нападать резона нет, уж больно охрана серьезная, а вот как наличман в банке уляжется, а московские обратно уедут, тогда и возьмем.

– Никак стены взрывать придется? – забеспокоился первый. – Атас будет на весь городишко, мусора тут же прискачут с легавыми.

– Тихо все пройдет, – успокоил его третий. – Задача людей твоих на стреме постоять, как сигнал увидят – вынести мешок с мелочью, да подрезать его чуток, чтобы след ложный обеспечить. А мой человек деньги бумажные заберет, а на следующий день твою долю тебе отдаст.

– Без палева? Как он тяжесть такую один вынесет?

– Слово даю. Или ты мне не веришь?

– Ты ж жиган авторитетный, как не поверить, – расплылся первый в улыбке, налил себе полный фужер водки, залпом выпил. – А копейки?

– Что копейки?

– Их куда?

– Себе забери, за труды, – махнул рукой второй, своим ответом окончательно успокоив первого. – Но смотри, если кто из твоих проболтается или потом начнет фраером тут петушить, ты нас знаешь, мы это так не спустим.

– Вестимо знаю, – кивнул первый. – А этот ваш деловой, он с нами пойдет?

– Нет, – третий чуть заметно вздохнул. – Ты о нем не беспокойся, он свое дело знает. Если что случится, знак подаст, а если знака не будет, то делайте, как договоримся. Двери вам откроют, зайдете, охрану повяжете, сейфовую дверь отомкнете…

– Медвежатника брать с собой? На это не подписывался, есть один, да пьет сильно. И долей малой это не обойдется.

– Нет, там замок для вида будет прикрыт, фомкой в нем поковыряйтесь, чтобы казалось, будто взломали. А потом вытаскиваете мелочь и уходите. Дел на десять минут. Главное условие – никого не убивать, среди охраны наш человек будет, должен целым остаться. Попинаете, можете руку или ногу порезать, но не до смерти.

Первый хоть и выглядел полным придурком, но тупым не был и расклад себе примерно представлял. Эти залетные из Москвы были в авторитете, тут, в Рогожске, по наводке появились только весной, и у первого был большой соблазн их кинуть. Но в прошлый раз, когда не так гоп-стоп пошел, виновника с кишками нашли вокруг собственной шеи.

– Значит, четверть? – еще раз уточнил он.

– Двадцать тысяч ассигнациями, – подтвердил третий. – И еще, что в хранилище найдешь сверх того, тоже твое. Ты, братец, не бойся, мы тебя обманывать не собираемся, не на последнее дело идем.

Эти двое и кинуть могли, и просто прирезать, первый в этом нисколько не сомневался, но две тысячи червонцев, из которых половина уйдет в общак, а остальные достанутся ему, перевешивали любые разумные доводы. Он уже представлял, куда потратит эти деньги, точнее говоря – на кого. Биксы здесь были хоть и не столичные, но тоже любили меха и драгоценности.

– Лады, – хлопнул он по столу ладонью. – За такие деньги и под венец[7] можно.

– Нет, этого нам как раз не надо, – усмехнулся второй. – Ты нам, братец, на свободе нужен, живым и здоровым. Пока советская власть всю эту буржуазную вольницу не прикрыла, мы еще успеем рыбки наловить. Связь держим только через Валета, если кого другого пришлешь – объяснять не будем, грохнем и уйдем. Где мы остановились, знаешь, встретимся утром в среду.

Он уже было чуть приподнялся, как в зале ресторана появились двое. Один – рыжий, худощавый, невысокого роста, второй – рослый, полноватый, с короткими русыми волосами и носом картошкой. У обоих в руках были револьверы, лица до носа закрыты красными пионерскими галстуками.

– Граждане товарищи буржуи, – рыжий залез на ближайший столик, скинув тарелку с нарезанной дичью прямо на платье какой-то расфуфыренной даме, – прошу всех оставаться на местах, за польтами не бежать и руками не шалить. Исключительно для голодающих пионэров Закавказья мы соберем пожертвования. Не скупитесь, отдавайте все, а то мы осерчаем со всей пролетарской пылкостью. Товарищ, приступай.

Рослый с сумкой в руках начал обходить посетителей, а рыжий следовал чуть поодаль, играя револьвером. Налетчики не наглели, забирали исключительно деньги, да и то не все, только с одной из спутниц нэпмана, попытавшейся возмутиться, тут же сорвали серьги и золотое ожерелье.

– Что за клоуны? – спросил третий.

– Так это наши местные, – первый встретился взглядом с рыжим, едва заметно кивнул. – Кучер и Весло. С ними еще Рябой, он на стреме обычно стоит. Промышляют по бакланке, не борзеют, сейчас лаве чуток соберут и уйдут. Цаца, что завизжала, их подельница.

– С головой дружат, это хорошо, – третий смахнул крошки со стола. – К нам тоже пусть подойдут, а то выделяться нехорошо.

– Сделаем, – тут же сказал первый.

Грабители подошли к их столику в порядке очереди – как обходили зал, третий достал лопатник, вытащил оттуда тонкую пачку денег, бросил на стол.

– Пионэры будут вам целовать руки, товарищ, – рыжий сгреб деньги, бросил в сумку и увлек напарника к следующим жертвам ограбления.

– Он все отдаст, – тут же заверил третьего первый. – Будьте уверены, до копья.

– Пусть себе оставит, на молоко, – третий усмехнулся. – Прыткие ребята, пригодятся еще. Но на это дело их не бери. И запомни, Павел, никто о деньгах узнать не должен. Твои что в хранилище найдут, то, значит, и забрали. Точка.

Третий расплылся в улыбке. Половина, уже в мыслях потерянная, снова вернулась к нему. Нет, со старшими он поделится, кинет что нашли, но обещанные двадцать тысяч оставит себе. И точка, как этот жиган сказал.

– Давно вы тут ночуете?

Сергей сидел на чердаке напротив четверки детишек, самому старшему было лет тринадцать, а самой маленькой – не больше восьми. Одним из жителей дома оказался Емеля, тот самый, что уже прокатился на мотоцикле, а привидением – одетая в светлую ночную рубашку девочка.

– Как нэпманов прирезали, – старший добавил солидности в голосе, – вон, Лизка тут осталась, потом Емеля к ней перебрался, а за ним и мы. Вы не подумайте, мы тут ничего не трогали, только матрасы принесли и одежку кой-какую, это все другие утащили. И порядок мы тут соблюдали, только на первый этаж не спускались, страшно очень. Через крышу пристройки ходим.

– Абрикосовым это все равно не нужно, – Сергей оглядел ребят – те и вправду выглядели опрятно, хоть и очень бедно. – А ты, Лиза, жила тут?

– Она у нэпманов приживалкой была, – ответил за нее Емеля. – Когда их резали, она на чердаке пряталась, с тех пор совсем немая стала, не разговаривает. Но все понимает.

– Надо же, интересно. А кто тут был, видела?