– Как-то подозрительно, да? – Голос ее звучит совсем тихо. – Но она бы за нами вернулась, правда?

Финнли.

Она словно присутствует рядом с нами – некой невидимой силой. Да, именно из-за Финнли мы отправились в джунгли. Но она – как гадюка среди лиан, черная вдова среди листвы – незрима и замаскирована.

Вот истина, которой мы не хотим взглянуть в лицо.

Не представляю, что ответить Хоуп.

А Хоуп, конечно, догадалась, что остров совершенно не такой, каким показался нам вначале. Она понимает, что Финнли могла уйти в любую сторону, имея на то веские – свои собственные – причины.

И если бы она решила нас найти, то мы все явно проблуждали бы до вечера, так и не встретившись.

И чутье наверняка подсказывает Хоуп – она же знает Финнли куда лучше нас, – что та вряд ли бы куда-то ушла в одиночку.

Однако нам приходится во что-то верить, чтобы не падать духом.

Прихлопываю очередного комара, стряхиваю его на землю, стараясь не думать о том, как быстро твоей жизни может настать конец, если кто-то покрупнее да посильнее просто возжелает комфорта.

– Ага, – признаюсь я и девчонкам, и себе. Руководство по выживанию меня к такому не готовило. – Все очень загадочно.

Сомневаюсь, осталась ли на земле хоть одна живая душа, которая сумела бы различить меня настоящую в ряду похожих людей. Но уверена: что бы ни случилось с Финнли, у нее есть человек, который ее знает. Причем знает хорошо.

Удивительно, но день до Зеро был полон моментов, по которым я теперь отчаянно скучаю.

Как же мы твитили в режиме реального времени под марафон фильмов Киры Холлоуэй с Эммой, моей лучшей подругой еще со времен детского сада! И как мы грустили, когда приложение зависало из-за перебоев в обслуживании! Как мы объедались печеньем, которое готовил мой отец, с обжигающим, тянущимся зефиром посередине…

А после марафона я встретилась с Берчем. Мы решили посмотреть, как серферы ловят волну. Стояла непривычно холодная для сентябрьского воскресенья погода. Солнце почти закатилось. Берч накинул мне на плечи свою фланелевую рубашку. Если задуматься, то я до сих пор помню, какая она была мягкая на ощупь, теплая, как сам Берч. Ткань пахла мятным гелем для душа и кофе, который мы взяли по дороге.

Я скучаю по мелочам.

В памяти всплывает что-то особенное про Эмму. К примеру, еще до того, как мы увиделись утром в школе, я уже знала, что она заплетет волосы в манере Киры из фильма – в растрепанный «рыбий хвост» с блестящей золотой нитью.

И я прокручиваю в голове мелочи про папу. Когда он приносил нам к печенью какао, то кидал в наши любимые кружки кучу зефира и не забывал присыпать наши порции корицей, кайенским перцем и морской солью.

Эмма привыкла пить какао именно так с шести лет.

И мне недостает Берча. Но когда я вспоминаю Берча, то перед внутренним взором возникает не юношеское лицо, не десяток оттенков голубого в глазах, не мозоли на пальцах от игры на старенькой гитаре. Нет, я вижу стоптанные края вьетнамок Берча, торчащие нитки швов. И ароматизатор-ананас, свисавший с зеркала заднего вида. Чувствую сладковатый химический запах, смешанный с пылью из решетки кондиционера. Вижу фланелевую рубашку с синей пуговицей, которую Берч пришил вместо потерянной красной.

Берч всегда закатывал рукава, и неважно, какое стояло время года. Берч, имея более чем достаточно денег для покупки новых вещей, предпочитал жить в окружении привычного, удобного, предсказуемого. Наверное, поэтому он проводил столько времени со мной.

Всего этого не заменить.

Но если мы вернем себе любимые фильмы и сверкающие золотые нити, старлеток и глянцевые журналы… Если вернем зефир, шоколад и кружки с ручками в виде радуги с облаками… Если прибавим сюда доски для серфинга, замки из песка и теплые летние ночи… Ничто из вышеперечисленного не сравнится с тем, чтобы знать кого-то настолько же хорошо, как самого себя.

И не сравнится с тем, что тебя вообще кто-то знал.

Проходя третий раз подряд мимо уже знакомых деревьев, мы проверяем даже самые густые заросли. Я-то не думаю, что там нас поджидают острые клыки, раздвоенные языки, но листву раздвигаю исключительно копьем.

Девчонки следуют моему примеру. Кожу безжалостно печет после ядовитого мха, и у нас нет никакого желания наткнуться на нечто подобное.

– Ребя-я-ят! – зовет Алекса из теней в дальнем конце тропы. – Я что-то нашла! – Она, пригнувшись, исчезает за папоротником, а когда вновь появляется, демонстрирует копье: его кончик перепачкан в грязи. – Здесь этого добра полно, а дальше тропинка ужасно сырая…

Алекса, осекшись, бросает на нас взгляд и срывается с места – в глубь джунглей, не разбирая дороги. Мы с Хоуп бежим за ней, пытаясь не вляпаться в грязь и не увязнуть.

Но Алекса… исчезает.

Тишину прорезает крик. Вглядываюсь в кроны деревьев – может, Алекса попала в ловушку? Помню, как такое случилось в одном фильме Киры Холлоуэй, который Эмма просто обожала. Герои, не ожидав подвоха, вдруг очутились в опасно свисающей с ветки сети. Я, правда, вижу только листву.

Хоуп осторожно шагает к тому месту, где пропала Алекса. Иду за Хоуп, но замираю как вкопанная, услышав голос Алексы:

– Вон там – внизу!

Мы с Хоуп переглядываемся. Внизу? У нас под ногами – грязь и заросли, и больше ничего.

– Только не упадите! – предупреждает Алекса.

Медленно крадусь вперед… и все понимаю. Очередная иллюзия: прямо как та, что скрывала от нас остров. Надо же, куда мы забрались! Оборачиваюсь к Хоуп и подтягиваю ее к себе.

– Только аккуратно, – говорю я.

– Ого! – выдыхает она.

В нескольких футах от нас земля обрывается. За узкой, но глубокой расселиной опять буйствуют зеленые джунгли. Ненароком сорваться вниз очень легко. Особенно если быстро бежать, как Алекса.

Глянув вниз, наконец, вижу и ее. Алекса стоит на широком, ровном выступе расселины. Расстояние между нами – приблизительно в двенадцать футов. Такими выступами тут и там усыпана вся скала – чем, конечно, лучше, чем полноценней обрыв, но ненамного. А у подножия в обе стороны тянется ручей. Неудивительно, что мы слышали его плеск. Ужасаюсь внезапной мысли: а вдруг иллюзий на острове еще больше? Может, Финнли по-прежнему где-то у берега, а мы ее почему-то не заметили?

Пока что держу мысль при себе. Воображаю, как девчонок огорошит известие, что, вполне вероятно, мы потратили столько времени зря.

– Алекса, ты в порядке? – кричит Хоуп. – Ничего не сломала?

Кровавых отметин на выступе я не вижу, да и Алекса уверенно держится на ногах. Хороший знак.

– Ударилась, когда упала. Может, лодыжку вывихнула? Надеюсь, что нет. Сильной боли не чувствую. Могу стоять… и ходить… ай! Ноги до сих пор печет – в общем, кошмар. Пока доберемся к воде, я озверею.