Бойцам стрелкового батальона об этом говорить не требовалось: они и сами всё видели. Сашиной пушки красноармейцы не заметили, а вот её действия — более чем. Бывший студент перешёл на поражение противника осколочными гранатами, и гитлеровцы резко засобирались назад. Советские пулемёты вновь открыли огонь, атака солдат вермахта окончательно захлебнулась. Тяжёлые гаубицы с обеих сторон после своего увлекательного «междусобойчика» замолкли, стараясь не раскрыть друг другу своё местоположение. А Саша с деловитым остервенением всаживал во фрицев гранату за гранатой. Султаны от их разрывов поднимались на поле боя, осколки беспощадно впивались в плоть арийских «сверхчеловеков», и поначалу организованный отход немцев превратился в беспорядочное бегство. Расчёт красноармейца Полухина добился темпа огня вплоть до двух выстрелов в минуту, в результате чего спустя три минуты с лязгом и звоном из казённика пушки вылетела стреляная гильза от последней осколочной гранаты. Осталось пять шрапнельных выстрелов, из них два — неприкосновенного запаса. Саша попытался было накрыть ими откровенно драпавших как можно быстрее к опушке леса гитлеровцев, но в отсутствие какой-либо практики в этом деле у него ничего не вышло. Два снаряда дали «клевок», а вышибной заряд третьего сработал на восходящей ветви траектории, и сноп пуль, если кого и мог убить, так только ворон. Но их в небе не было, так что шарики из свинцово-сурьмяного сплава безобидно попадали на грунт где-то очень далеко.

— Вот и всё! Всем оставаться у орудия, быть в готовности к ведению огня и к переводу его в походное положение. Пока убрать стреляные гильзы в лотки, а сами лотки в короб передка! — громко сказал Саша братьям Самойловым. Затем он взял красный флажок из инвентаря пушки и начал им размахивать, стоя в полный рост, чтобы привлечь к себе внимание.

Бывший студент не знал, что это излишне. На передовой наблюдательный пункт примчался взмыленный начштаба артиллерийского полка Сабурин в звании подполковника с тремя сопровождающими. Задача у него была поставлена самим командиром его части — захватить пушку с расчётом к себе, не дав это сделать представителям «царицы полей». Временно исполняющий должность командира стрелкового полка подумывал о том же самом, тем более что у него положенной по штату батареи трёхдюймовых орудий в распоряжении не было: её уничтожил враг парой недель ранее. Увидев в стереотрубу бойца, размахивающего красным флажком, и услышав доклад сержанта Столбова: «У них кончились снаряды!», подполковник вынул свой ТТ из кобуры, выстрелил в воздух и приказал «За мной!» Гитлеровцы к тому моменту уже убрались с поля боя, оставив там своих убитых, раненых и смрадно чадивший бронетранспортёр, так что атака начштаба со свитой была насквозь картинно-постановочной без всякого риска для жизни. Артиллеристам не часто приходится ходить в полный рост и с криками «Ура!», поэтому немного тренировки в такого рода делах не помешает. Ну и показать «пехтуре», что мы тоже такое можем! Те, впрочем, отнеслись к такому скептически, а кое-кто даже и матюжком прошёлся в смысле «Вот пижон!» Подполковник, знай он это, был готов им всё простить, лишь бы они и дальше оставались в своих окопах и, пользуясь затишьем, курили свои «козьи ножки» смахрой.

Саша, увидев наступающего подполковника, приказал своему расчёту построиться и встать по стойке «смирно». Когда командир приблизился вплотную, бывший студент отрапортовал:

— Товарищ подполковник! Красноармейцы Полухин Александр Яковлевич, Самойлов Родион Васильевич и Самойлов Илья Васильевич из N-ского стрелкового полка к выполнению дальнейших задач готовы! Полковая пушка, передок и четыре лошади в полном порядке, осталось два шрапнельных снаряда.

Глаза начштаба Сабурина полезли на лоб и стали, как говорится в народе, «по восемь копеек». Названная Сашей часть считалась полностью уничтоженной немцами более чем три недели назад в десятках километрах от текущей позиции. Подполковник только и смог сказать: «Это как вас сюда занесло-то?!!» Последовал краткий доклад об обстоятельствах марша и показ маршрута на обеих картах. «Ничего себе!»— добавил Лёша-Острый-Глаз со стереотрубой на плече, недурно разбиравшийся в географии по долгу службы. Спустя пять минут полковушка была взята на передок, на который с некоторым удобством уселся подполковник, а Саша, его бойцы и артиллеристы под началом сержанта Столбова довольно весело обсуждали подробности прошедшего боя. Хотели было осмотреть горящий бронетранспортёр, но товарищ Сабурин распорядился: «Отставить!», поскольку ему надо было срочно привести упряжку в штаб полка.

Пехотинцы поприветствовали процессию, пока она проходила через первую и вторую линию окопов. Один из бойцов заметил:

— А знатно вы его прямо в задницу долбанули!

— Так оно проще всего, да и приятно же, — отозвался сержант Столбов, который за словом в карман никогда не лез.

Издали на это дело с разочарованием смотрел временно исполняющий должность командира стрелкового полка майор — он опоздал. Неплохо было пополнить свои ряды такими бойцами, но пушкари, обычно поспевающие только к шапочному разбору, сейчас его опередили. Правда, у них со связью гораздо лучше дела в части обстоят, чем у него. А сейчас попробуй: он только майор, причём дослужившийся до этого звания своим горбом, а на коробе передка сидит целый подполковник явно из каких-то там «академиев», наверняка со связями «наверху». С таким лучше не связываться.

Ещё через полчаса упряжка стояла у деревенского дома, где размещался штаб отдельного учебного артиллерийского полка. В мирное время эта часть готовила артиллеристов по всем специальностям, а сейчас воевала наравне с прочими. Первыми бойцов там встретили особист и полковой комиссар, но, убедившись, что документы Саши, Родиона и Ильи в порядке, а их многодневный выход с брошенной пушкой к своим и участие в недавнем бою тянет минимум на медаль, они переключились на захваченные у гитлеровцев бумаги. Командир формирования полковник Григорий Фёдорович Молодцов детально расспрашивал бойцов о деталях их пути, который он про себя окрестил «полухинским Анабазисом»— как выпускник военной академии и должностное лицо в системе курсов усовершенствования артиллерийского командного состава он знал историю про поход к своим античных греческих наёмников окольным путём, описанную Ксенофонтом. Тут, правда, обошлось без криков «Таласса!», но радость от успешного завершения долгого марша была приблизительно той же. При упоминании поедания убитых ворон и последующей охоты с пушкой на уток полковник рассмеялся: «Ну надо же, и такое бывает! И как ворона на вкус?» С определённого момента рассказом заинтересовался и особист: явление народу барона фон Бергманна-Горцева с «атаманом» Стеценко, а также их ликвидация требовали надлежащего оформления и извещения органов госбезопасности. Также работникам штаба были переданы документы погибших командиров N-ского стрелкового полка и сержанта Антона Смирнова. Полковник Молодцов тут же распорядился оформить последнего погибшим, и Саша как свидетель расписался в указанном ему месте в какой-то карточке.

На немой вопрос бойца Григорий Фёдорович ответил:

— Без этого сержанта Антона Смирнова признают пропавшим без вести. В таком случае его родные не получат никакого вспомоществования до тех пор, пока не будет достоверно подтверждена его гибель, — а вдруг он попал в плен или перебежал к врагу? Я в такое не верю, так что на свой страх и риск заверяю его смерть. Да, его родителям и жене-красавице немало придётся пролить слёз, но это всё же лучше, чем неопределённость и ложные надежды. Да и хоть чем-то государство поможет. А если сержант Смирнов всё-таки жив и объявится, то радости-то у них будет!