победить, а у меня есть один план. Не беспокойся, мы ещё встретимся! – пообещал Пиротехник и побежал к зданию напротив входа в гостинку.

А Шива тем временем встала и с хрустом расправила спину. Музыкант, скрипя сердцем, схватил рыдающего Влада за изодранную химзу и потащил к метро.

Пиротехник добежал до входа в серое обветшалое трёхэтажное здание и развернулся. Вскинул свой револьвер и выстрелил в плечо Шиве. Мутант слегка дёрнулся и резко повернулся к нему.

– Ну давай, тварина ты шестирукая, корова же у вас священное животное!? Говядину твою на завтрак ел, слышала!? – прокричал Пиротехник до срыва голоса и скрылся внутри здания, а мутант зашипел и рванул за ним огромными шагами.

Антон уже почти дотащил Влада до входа в вестибюль гостинки, но вдруг за их спинами раздался грохот и звуки борьбы. А спустя секунду, на первом этаже здания, куда забежали Шива и Пиротехник, прогремел оглушительный и нестерпимо яркий взрыв. Асфальт под ногами задрожал, из проёмов окон на Невский посыпались щепки старой мебели и прочего убранства, покрытые тёмно-зелёной кровью мутанта. А к ногам Антона, сделав пару оборотов в воздухе, упал на асфальт и прокатился ещё дымящийся револьвер Пиротехника.

Он с грустью окинул взглядом то здание, подождал немного, до сих пор держа учёного за химзу, затем вздохнул и поднял ещё тёплый от взрыва револьвер. А свой ПМ сунул в кобуру, не застёгивая.

"Восьмой… А теперь и Пиротехник… Главное Влада сейчас затащить в метро. Он – главное условие всего договора".

Они зашли в вестибюль.

– Мне конец, мне конец, – продолжал тихонько шептать себе под нос учёный, а затем внезапно заговорил громче и со злостью. – Теперь лучевая мне обеспечена! Смерть в муках! И это если нас не расстреляют в твоём поганом метро!

Антон резко развернулся к нему и с силой прижал к стене.

– Возьми себя в руки! – грубо сказал ему Музыкант, хотя и сам прекрасно знал, что грозит Владу и что грозит ему самому.

– В руки, точно, – глаза учёного как будто прояснились, а затем он опустил взгляд. – Передай потом от меня привет Архивариусу.

Влад быстро выдернул пистолет из не застёгнутой кобуры Антона, поднёс к своему виску и нажал на курок.

Антон ошарашенно стоял и смотрел. Осознавая, как за один день он потерял весь отряд, и что сейчас его единственная надежда на хоть какое-то счастье, на щепотку радости в этой проклятой подземной жизни, только что забрызгало своими мозгами стену вестибюля.

Вот теперь "the end of all hope".

Он вытащил из охладевающей руки Влада свой пистолет и отшагнул. Тело учёного повалилось на пол. А Антон пошёл стучаться в герму гостинки.

Глава 8

Inmate 4859

Гостиный двор, блокпост приморцев.

– Антон Титов, техник, – главный постовой в форме приморского альянса стоял в полумраке и сжимал его документы в руках. – Он же Музыкант?

– Верно, – буркнул Антон.

Приморец передал документы своему товарищу, сидящему за столом с журналом учёта.

– А нам сегодня утром как раз доложили задержать некоего Музыканта по обвинению в измене метро, – постовой так широко и противно улыбнулся, как будто лично выследил его и поймал, и теперь получит повышение за поимку особо опасного преступника.

"Вмазать бы тебе прикладом, чтобы зубы не скалил, да не охота ещё больше ухудшать своё положение".

С Музыканта сняли всë оружие, забрали документы и связали руки за спиной. И теперь улыбчивый постовой повёл его по узким плесневелым коридорам под станцию, где располагались тюремные камеры. Раньше это помещение служило коллекторной для гостинки с кучей труб, красных вентилей и манометров со стрелками, а теперь служило тюрьмой. На деле это был длинный коридор, и левая часть, где проходили все трубы, была отгорожена решёткой и поделена на небольшие камеры для узников. А бонусом было то, что пол в камерах был ниже, чем основной проход вдоль них и в камерах стояла вода. Не говоря уже о запахе болота вперемешку с гнилью.

"Никогда не думал, что сдохну как крыса… Хотя тут сдохнуть я возможно и не успею, если с судом сильно тянуть не будут".

Радовало только одно, что все камеры были пусты, а значит, не придётся слушать чью-то жалостливую историю о том, как его, невинного беднягу, осудили ни за что. Постовой остановил Антона примерно посередине коридора, отпëр замок, развязал ему руки и втолкнул в камеру. С лязгом за его спиной закрылась решётчатую дверь. Решётка слева, решётка справа, за спиной решётчатая дверь. Впереди, примерно в полутора метрах не больше, вдоль стены проходили десятки труб разного диаметра, а под ними шконка без матраса. Пока что Музыкант стоял на сухом полу, но чтобы дойти до единственного удобства в камере, придётся сойти со ступеньки прямо в чёрную воду.

Музыкант сделал шаг. Оказалось не очень глубоко, примерно по щиколотку. Хлюпая водой в ботинках, Антон подошёл к шконке, сел и задрал ноги. Расшнуровал ботинки, снял и поставил их на одну из труб, а затем лёг.

"Изверги".

Музыкант пролежал, периодически переворачиваясь, около суток. Лежал, изучая покрытый плесенью потолок. А со временем начал даже различать там фигуры животных и насекомых. И вдруг он вспомнил слова Влада перед смертью: передай привет Архивариусу.

"Конечно, об умерших плохо не говорят, но какая же ты сволочь, Влад. Забрал у меня надежду, так ещё и вопросов подкинул. Вполне возможно, что это мог быть обычный бред сумасшедшего. А если нет?".

Сколько точно он пробыл там, сказать было сложно, так как время в камере шло совсем по-другому, неимоверно тянулось. Но наконец-то в тюремный коридор зашли трое. И пришли они точно за ним, так как кроме Музыканта тут до сих пор никого и не появилось. В центре шёл высокий мужчина в длинном и сером байковом пальто, обычной внешности, на вид лет сорок пять – пятьдесят. На голове ушанка, и что пальто, что шапка не рваные и, кажется, даже не зашитые. Судя по всему, офицер. По бокам от него топали двое мордоворотов в чёрных бушлатах и чёрных ушанках. У всех троих на плечах нашивки с кулаком. Да, Приморский Альянс всегда был элитой всея Питерского метро. Они подошли к камере Антона и, как по команде, развернулись к нему.

– Музыкант? – с воинской чёткостью спросил офицер, однако с этим вопросом тут было сложно промахнуться.

Антон сел на шконке в позе йога, чтобы не намочить ноги. Прокашлялся, а затем кивнул.

– Верно, – ответил с лёгкой хрипотцой.

– И как же ты докатился до такого? – уже с более