ситуацию. Уже через минуту в голове выстроилась цепочка всех его шагов на несколько дней вперед. План был готов – настала пора действовать!

– Ствол где? – мрачно спросил он.

– Вот… – кивнул Швед на валявшийся у его ног ТТ.

– Никто его не трогал? – Нет.

– Отлично, – Каверин натянул перчатки и, осторожно подняв пистолет за ствол, сунул его в пластиковый пакет. – Где этот стрелок?..

К нему подтащили упирающегося седого со скрученными за спиной руками.

– Мать вашу, мужики, я же в воздух стрелял! – возмущенно кричал он. – Не я это, гадом буду!.. Это пацан какой-то, он рядом со мной стоял!

– Заткнись! – цыкнул Каверин и сунул седому под нос свое служебное удостоверение.

Увидев милицейские корочки, тот моментально изменил тон. Его отпустили, и седой умоляюще приложил руки к груди.

– Нет, ну вы поймите, товарищ… У меня же и в мыслях ничего такого не было, я только остановить хотел… И потом, я вверх стрелял, клянусь, – вы же все это проверите…

– Какая разница, – раздраженно поморщился Каверин. – За незаконное хранение огнестрельного – пятерка как минимум, даже если ствол чистый.

Вдруг на седого кинулся Швед.

– Это ты, сука, Муху завалил! – яростно зарычал он, схватив и без того дрожавшего от страха мужика за грудки.

– Тихо! – рявкнул Каверин и отпихнул Шведа от седого. – Тихо, говорю, тихо… – уже спокойнее повторил он, осаживая жестким взглядом взбешенного Шведа.

– Вот что, орел молодой… – поманил старлей седого в сторонку. – Значит так – ствол твой я конфискую. Ты сейчас едешь домой и говоришь супруге, чтобы не волновалась. А утром – на самолет и чтоб месяц в Москве не показывался, понял? Потом я тебя сам найду, когда можно будет вернуться…

– Конечно, конечно, – энергично закивал головой седой. – Я готов, честное слово… Хотите, прямо сейчас поедем – я заплачу, сколько скажете…

– Об этом мы с тобой после поговорим, – Каверин строго взглянул на жалко улыбающегося мужчину. – А пока чтобы духу твоего здесь не было!.. И главное – не трепись ни с кем, ты понял? Все, дуй отсюда, голубь!

Седой, с трудом веря в такую удачу, рысцой припустил к своей машине, а Каверин повернулся к братве и уверенно скомандовал:

– Все, поехали!..

Каверин вернулся в ангар ранним утром – уже в милицейской форме и, разумеется, без люберецкой братвы.

На месте преступления работала следственная бригада. Эксперты осматривали площадку, подбирая и складывая в пластиковые пакеты все, что могло хоть как-то помочь раскрытию убийства.

Возглавлял бригаду неплохо знакомый Каверину следователь прокуратуры Сиротин – совсем ещё молодой мужик, но уже неопрятно-толстый и какой-то рыхлый. Он встретил старлея у входа в ангар и с участливо-кислой миной протянул ему руку. Каверин понял: Сиротину уже известно, что убитый – его родственник.

– Где он? – хмуро спросил милиционер.

– Пойдем… – кивнул куда-то в сторону следователь.

Они подошли к закрытому казенной простынкой телу. Сиротин не без труда нагнулся и откинул край покрывала. Теперь глаза Мухи были закрыты, руки сложены на груди и перевязаны бечевкой. Исчезла и еле заметная улыбка – за ночь смерть стерла с его лица все следы былых страстей и эмоций.

Каверин молча смотрел на брата, и в его сердце не было ни жалости, ни злости. Он просто ждал. Ждал удобного момента, чтобы начать действовать.

– Сочувствую… – пробормотал, наконец, следователь, стягивая с головы кепку.

– Так судьба распорядилась… Знаешь, он словно сам смерти искал, – задумчиво проговорил Каверин.

Он ещё помолчал немного и повернулся к Сиротину:

– Оружие нашли?

– Нет, – уныло покачал головой тот. – Даже гильз не нашли, как испарились…

– Подобрали, значит, злодеи-преступники… – недобро хмыкнул милиционер и коснулся рукава Сиротина. – А знаешь, Леш, я ведь, наверное, смогу тебе помочь в этом деле. Давай-ка отойдем в сторонку…

XXI

На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался в институт. Сегодня должно было решиться – примут у него документы на вечерний или нет.

Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки. Сделать это было непросто – у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки, то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастифа за уши и наклонился к самой его морде.

– Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?

– Комиссию пугать! А, Венька?.. – Белов вскинул голову и крикнул матери: – Нет, мам, мне «Венька» не нравится! Ну какой он Венька?.. Он – Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? – он потрепал собаку по голове и поднялся. – Ну все, я пошел!

– Саня, возьми зонт, дождь будет! – отозвалась с кухни Татьяна Николаевна.

– Да ладно! Не сахарный – не растаю! – взял папку с бумагами и шагнул к выходу.

– Погоди, я принесу…

– Не надо, мам, я ушел!

Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, но увидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.

– Тоже мне – Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?

Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку по загривку и сняла трубку.

– Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вроде обещали принять на вечерний… В виде исключения – как воина-интернационалиста, что ли… Вернется? Часа через полтора, наверное… Ну конечно заходи! До свиданья.

Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.

– А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся… – подмигнула она щенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.

Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое милиционеров в форме, а за ними – ещё двое в штатском.

– Вы к кому? – растерянно спросила она.

– Здравствуйте, – холодно кивнул первый милиционер. – Белова Татьяна Николаевна?

– Да…

– Капитан Касьянов, разрешите войти? – не дожидаясь ответа, капитан двинулся прямо на женщину, ей волей-неволей пришлось посторониться.

– А что случилось? – спросила она его в спину.

– Ваш сын дома?

– Нет, а в чем дело? – она тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому. – Скажите же – что случилось?..

– Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по сто второй статье, – официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.

– Да вы что?! – ахнула она.

– Покажи ордер, – кивнул он другому штатскому.

Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его Татьяне Николаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.

– Простите, нам придется тут у вас небольшой