Джейкоб молчал, делая вид, что полностью увлечен едой. А я пыталась понять логику происходящего: вся ситуация с этой бывшей казалась абсурдной и, как я не пыталась, сложить все в какую-то логическую картинку не получалось. В итоге я не выдержала:

— Я не понимаю. Зачем кому-то так рисковать? Брать взятку, не пускать меня к Джейкобу? Разве это не полнейшее безрассудство? Я еще как-то могу понять секретаря, жадность глаза застилает. Да и не от безбедной жизни аристократы идут работать, мало ли, для чего понадобилась большая сумма. Но зачем это делать бывшей любовнице Джейкоба? Ради такой мелочи, как не пустить меня к тебе? — я непонимающе посмотрела на мужчину. — Это ведь ничего существенного не даст…

— Кроме того, что у тебя испортится о нас впечатление, — заметил Даррен.

— Да, возможно. Но это не что-то непоправимое, — улыбнулась я. — И такие извинения могут исправить и более неприятное впечатление, чем игнорирование меня после первой ночи. Но рисковать всем, чтобы насолить мне, той, что даже не является невестой или женой… Не пойму я, зачем она так поступила. Или… Или она не так давно стала бывшей?

Ну а какие еще причины? Если бедняжка до самого последнего дня не знала, что она уже не любовница, то ее месть можно было понять.

— Если считать год небольшим сроком, то возможно, — вставил Джейкоб. — И во избежание недоразумений отмечу, что мы договаривались на легкие и ни к чему не обязывающие отношения с самого начала. Я ничего не обещал, не изменял и четко следовал нашим договоренностям, но эта дама…

— Очень навязчивая. Она едва ли не следит за Джейкобом, насколько вообще можно следить за принцем королевства. Мы были уверена, что где-то полгода назад она полностью утратила интерес к нему, потому как никаких действий с ее стороны не было замечено. Однако, как нам показал сегодняшний день, мы ошиблись. Поэтому пришлось провести чистку среди слуг, из-за чего много времени уйдет на подбор новых людей, которым можно доверять, — устало выдохнул Даррен.

— А не проще разобраться с этой девушкой?

— Не проще. Эта девушка — Эваланжелина Мосс, дочь нашего главного советника. Советник у нас толковый, грамотный, без него я точно как без рук, — поморщился Даррен. — Но даже если бы и было иначе, то советник все еще является лидером одной из могущественных фракций аристократов. Мы можем погрозить Эваланжелине пальчиком, но посадить ее в тюрьму, увы, никак. И она об этом прекрасно знает, время от времени извиняясь и прося, чтобы мы простили ее невинные шуточки. Например, попытки разрушить хорошие отношения между нами и нашей фавориткой, — завершил Джейкоб. — Ее отец погрозит ей пальчиком, вроде бы обещал даже под домашний арест отправить, по крайней мере, на время твоих официальных церемоний, чтобы вы с ней не пересеклись, но беда в том, что Эваланжелина — дочь покойной жены нашего советника, в которой он души не чает. Он хороший и мудрый советник, но избаловал ее безмерно. Потому совершенно не ясно, что она еще умудрится сделать.

— А ты мы почистили всех ненадежных слуг, заставили насторожиться оставшихся, которые обязательно передадут новым, что мы строги и безжалостны, когда дело касается подкупа. Вот поэтому мы сегодня и так долго, — неловко улыбнулся Джейкоб. — И снова готовы извиняться за то, что заставили тебя ждать. Только уже вдвоем.

Даррен умел извиняться ничуть не хуже Джейкоба. Не так яростно и страстно, чуть более нежно, но с таким энтузиазмом, что голову я потеряла быстрее, чем мы оказались в постели.

Мне все еще было странно: и от мыслей, что я сплю одновременно с двумя мужчинами, и от ощущений. Но изменения были существенны: место настороженности и напряженности заняло предвкушение.

Немало этому способствовало и то, что мне объяснили, что из себя представляют фаворитки. Никогда не мечтала стать той, кому руку не подадут в приличном обществе. Никогда не хотела стать любовницей, той, кем пользуются без обязательств, обыкновенной игрушкой. После рассказа Элизабет я почувствовала, что все внутренние барьеры, все неприятие к нынешнему статусу если не ушло, то в значительной степени угасло.

И сейчас, когда я сидела на кровати, прижимаясь спиной к Джейкобу, а Даррен целовал меня, я ощущала лишь удовольствие и расслабленность. Чувство, что я делаю что-то неправильно и запретное, утихло.

Я выдохнула в губы Даррену, который выцеловывал мои губы, мой рот, который сминал мою грудь, не обращая внимания на одежду. Барьер из ткани предавал даже некоторую остроту происходящему: ощущение, как горячая рука Джейкоба гладит мой живот, не проникая под платье, казалось даже сильнее.

Нет, не сильнее. Стоило Даррену коснуться моей оголенной шеи, как мурашки побежали по коже, а сама я застонала, сильнее вжимаясь в Джейкоба. И даже то, что я ощущала его возбуждение, меня больше дразнило, чем вызывало желание отпрянуть.

— Эти платья! Кто их придумывает? — зашипел сзади Джейкоб, пытаясь развязать шнуровку.

— Тот, у кого вы их покупаете, — с прерывистым вдохом ответила я.

— Зачем?! — рычал Джейкоб, явно запутавшись в шнуровке — тут она была заковыристая, я сама не сразу разобралась.

— Зачем носят платья или зачем покупают? — хихикнула я, но мне тут же стало не до смеха: Даррен, в отличие от брата, на разговоры не отвлекался, и обхватил губами мой сосок, полностью игнорируя тот факт, что платье так и не сняли.

Даже не на голой коже ощущения были яркими и сильными. Внизу живота начало скапливаться тепло, свидетельствующее о том, что я совершенно не против зайти дальше. Намного дальше ласк руками и губами.

— Есть, — победный возглас Джейкоба свидетельствовал о том, что он наконец-то одолел шнуровку.

Большие чуть шершавые ладони тут же заскользили по спине, оглаживая и сжимая. Даррен времени не терял: приподнял юбку и скользнул рукой по обнаженному бедру.

Мое дыхание сбилось, а я сама чувствовала себя невероятно возбужденной, хотя еще ничего толком не произошло. Однако тело говорило об ином: оно горело и плавилось. Мне казалось, что я выдыхаю удивительно горячий воздух, удивительно, как Даррен с Джейкобом этого не заметили?

Хотя, кажется, у них были свои способы определения моей готовности. Наглая рука Даррен скользнула между ног, вырвав у меня очередной стон.

— Уже влажная? — тихо сказал Даррен, а на его лице появился восторг и предвкушение.

И еще гордость. Если бы не смесь этих чувств, думаю, я бы сгорела со стыда. А так я лишь улыбнулась, давая разрешение творить все, что этим двум роскошным мужчинам вздумается.

И они не медлили…

Даррен буквально отобрал