дети. Если самка родит мне ребёнка, то я осыплю её золотом и камнями и даже больше не лягу к ней в постель! Правда, пришлось сразу заявить на неё свои права, иначе быть ссорам с воинами. Для самок нашего вида прилюдное соитие – часть ритуала супругов, вступающих в брак. Но самка была хрупка – понял это, когда с трудом вошёл в неё. Я просчитался – она может умереть. Зверь внутри забился, требуя быть нежнее. Самка священна, её нужно холить и беречь. Я начал аккуратно двигаться внутри. Её узость заставила меня быстро кончить.

Обернувшись, подхватил на руки самку, потерявшую сознание, и понёс в свою палатку. Уложив её на бок, лёг рядом, запретив входить в палатку и поставив охрану. Она не приходила в себя. Если бы она смогла обернуться, то всё бы зажило. Аккуратно подняв её с ковра, положил на лежак. Наспех накинул одежду. Какой же я придурок! Из-за своих надежд чуть было не убил самку! Соображал только головкой члена! Накрыв девочку одеялом, вышел отдать распоряжения. Приблизившись к столбам, глянул на существо, которое смотрело на меня с ненавистью.

– Она жива?! От тебя пахнет её кровью! – рычал и бился мужчина, обжигая себе кожу.

– Жива и будет жить, если вы уберётесь отсюда! Я дал ей клятву, что отпущу вас, если она станет моей. Вы свободны, а попытаетесь вернуться – я убью её. А потом вас.

Кивнул стражам, и они отстегнули оковы. Вампиры, подхватив бессознательного оборотня, отступили в лес.

Глава 23.

Маркус.

В портале нас прокрутило, а затем выкинуло неизвестно где. Мир был не знаком. Пытался считать эфир, но он оказался закрыт. Надеюсь, нас не выкинуло в полностью заброшенный мир: оттуда ведь нет выхода!

Я потерял сознание, краем глаза заметив сцену драки Эмиля со странным созданием. Приходил в себя тяжело. Когда наконец очнулся, понял, что прикован к столу за руки и шею магическими кандалами. Они жгли кожу при попытке сменить ипостась или применить магию. А рядом на столбах висели парни, тоже пытаясь освободиться. Эмиль лежал без сознания на цепи. Существо, похожее на собаку, приближалось с какой-то ношей на спине. Вышел на площадку и сбросил это что-то на землю.

Оказалось, это наша малышка… Она мяукнула от ушиба. Я снова и снова стал рваться с привязи, обжигая покровы до мяса. Мария обвела пространство взглядом и увидела Эмиля, и её глаза расширились от ужаса. Я стал мысленно просить её, чтобы просто выжила, умолял… Пёс что-то ментально передал Марии, и её зрачки увеличились от боли, а из носа пошла кровь.

Мария приняла какое-то решение и попросила нас уйти ради неё. Я дал согласие. Главное, чтобы она выжила! Я всё равно вернусь и вычищу здесь всё, чтобы даже праха от них не осталось! Эта псина схватила малышку за холку, отчего она потеряла сознание. Я рвался с привязи, ребята тоже, из-за чего воздух провонялся палёной плотью. Пёс притих над малышкой и зализал ей шкуру. Мне показалось, или в его глазах промелькнуло чувство вины?

Я бессильно повис. Пёс вышел из палатки, уже обернувшись. И от него несло кровью нашей девочки!

– Она жива?! От тебя пахнет её кровью! – я снова рычал и пытался вырваться, обжигая кожу ещё больше.

– Жива и будет жить, если вы уберётесь отсюда! Я дал ей клятву что отпущу вас, если она станет моей. Вы свободны, а попытаетесь вернуться – я убью её. А потом вас. – Пёс посмотрел на меня с сожалением. Кивнул головой стражам, и они сняли оковы.

Мы подхватили Эмиля и ушли в лес. Сейчас мы не можем развернуть бой. Нужно сначала регенерироваться: оковы забрали много магии из резерва. Обернувшись и заставив сделать то же самое бессознательного Эмиля, чтобы его раны перестали кровоточить, подхватили оборотня на руки и полетели искать убежище.

Мария.

Сознание не хотело возвращаться. Я билась в темноте, пытаясь вернуть кошку. Надо обернуться, а то ведь совсем не ощущала тело.

Кошка постепенно возвращалась. Очнувшись, она заплакала. Было больно,  и её муки передавались и мне.

– Малышка, нам надо обернуться – тогда боль уменьшится, – уговаривала её я.

Она с трудом покинула меня. Боль, заполнившая меня, начала стихать, но теперь она была полностью моей. Кошка, забившись куда-то в уголок души, закрылась. Я свернулась эмбрионом и тихо заплакала… Отныне я собственность, рабыня. Главное – чтобы мужья были живы. Ментально потянулась к ним и облегчённо выдохнула: живы и далеко, значит, их отпустили. Одиночество и страх нахлынули на меня. Старалась не шуметь, не привлекать внимания. Нельзя раскисать – нужно крепиться! Если смогу вырваться отсюда, попытаюсь вернуться. От мысли, что мне запрещено быть с любимыми, на душе стало мерзко…

Топчан за моей спиной прогнулся и под откинутое одеяло залез мой хозяин. Его запах проник ко мне в лёгкие, заставив испытывать тошноту. Я сжалась. Сейчас нельзя вызывать подозрений: мужьям нужно дать возможность уйти.

Он уткнулся в мои волосы, прижал к груди за живот, отчего у меня вырвался болезненный стон. Замер и, развернув на спину, переместился. Повис надо мной, расположившись между бедёр. Я зажмурилась: не хочу этого видеть! Вцепилась в простынь руками, дёрнулась. Боль отпускала меня.

Чуть расслабившись, я открыла глаза. Короткий ёжик чёрных волос – всё что я увидела. Меня лечили без всякого подтекста. Почувствовав мой взгляд, мужчина поднял голову и посмотрел на меня тёмными, как омуты, глазами. Лицо перечёркивали рубцы шрамов, делая его уродливым. Но меня это не оттолкнуло: то, что было в его глазах, делало рубцы незаметными. Нежность, отчаяние, обречённость… Я замерла, очарованная его эмоциями, и обречённость мужчины сменилась удивлением и надеждой. Поднявшись, он позволил мне рассмотреть себя и наблюдал за моей реакцией. Со вздохом лёг рядом и, развернув к себе, прижал, после уткнулся в шею.

– Прости меня… Я настолько одичал, что, когда почуял тебя, думал только об обладании тобой. Как зверь. Хотя я и есть зверь… Я больше не трону тебя, отпущу, но только не сейчас… Не смогу…

Я даже дышать перестала.

Альфа.

Вернувшись в палатку, увидел, что самка обернулась. Её золотистые волосы разметались по одеялу, а сама она свернулась в клубочек. Не удержался: её запах манил меня. Откинув одеяло, приблизился к обнажённому телу и, обняв за живот, прижал к себе. Боль, от которой она застонала, передалась и мне. Вот же я дурак! Осторожно перевернув на спину, замер над самкой и стал рассматривать её лицо.