– Не один брал-то. Еще два лба было и девушка. Симпатичная, между прочим. Машей зовут, как и мою жену. Старлей ладно, а остальные-то как прошли?

– Подумаешь, – отмахнулся Турецкий. – Не один ты живешь в начальственном доме. В гости пришли, скажем, к дочке того же начальника УВД или ФСБ!

– Гостей у нас принято приглашать через дежурного. С документами.

– Значит, прошли по документам, конечно, по приглашению. Вероятно, проверяли?

– У младшего сына Артема спросишь.

– Я поинтересовался делами об убийствах у зонального прокурора, курирующего ваш край. Следственное управление краевой прокуратуры пришло к выводу, что убийство совершено в результате разборки. Оказывается, Скачко был поставлен на счетчик…

– Какой, к лешему, счетчик?! Скачко никому ничего не был должен! Это я точно знаю, – перебил Супрун. – Конечно, проще всего свалить все на покойника. Мертвые сраму не имут… Покуда Скачко не был кандидатом, все было тихо и спокойно. Ни разборок, ни счетчиков!

– Ты-то сам, Степаныч, что об этом думаешь? – помедлив, спросил Турецкий.

– То же спрашивал Костя. И я ему ответил: мол, сам смекай, кому это выгодно. Если убивают кандидатов в губернаторы, то выгодно это одному человеку – действующему губернатору. Так я ему и заявил.

– И что на это ответил Константин Дмитриевич?

– Погоди, – подумав, ответил Супрун. – Это Костя мне сказал, что прямая выгода от убийства приходится на губернатора, хотя, разумеется, не он лично убивает. А я в ответ, что это, мол, его люди.

– Это уже обвинение, Федор Степанович. И весьма серьезное. Я бы на вашем месте с выводами не спешил, пока железных улик не собрали, – сказал Турецкий.

– Может быть, сам Колесниченко и не посылает киллеров на мокрые дела, но то, что он в лапах, и очень цепких, это точно.

– Уже теплее, – оживился Александр. – Я, признаться, успел лишь ознакомиться с биографией Колесниченко, и то в общих чертах, но о его друзьях-товарищах совершенно ничего не знаю. Может, просветишь?

– По-моему, у людей типа Колесниченко друзей быть не может.

– И какого же типа Колесниченко?

– Ты посмотри, Саша, какую карьеру он сделал! И всего-то за пять лет! Из директоров стройучастка прыгнул в мэры Пятигорска… Ты бывал в Пятигорске?

– Приходилось.

– Золотое дно для умелых людей! А умельцем Николай Михайлович оказался толковым. Годик поцарствовал, а наворочал столько, сколько другому и за десять лет не осилить. Пойди теперь сунься в санаторий! Хрен с два! Нет их, санаториев-то! Кабаки, казино, конторы, банки. И все это добро принадлежит не трудовому народу, не-ет, частнику. Из мэров он прямиком в Москву, в Государственную Думу! А там, видать, обзавелся связями – и снова в родные края. Считай, отгубернаторствовал. Приедешь – увидишь.

– Представляю. Кабаки, казино, конторы, банки… Чему ты удивляешься, Степаныч? Не только в Ставрополе такая картина. Во всех крупных городах.

– И что в этом хорошего? Предложили бы тебе сейчас, Федор Степаныч, очутиться в том, советском времени. Согласился бы? – помолчав, спросил Турецкий.

– Нет.

– Почему?

– Так сразу и не ответишь…

– И я бы не согласился.

– В те последние годы в больших кабинетах стало дурно пахнуть, – произнес Супрун.

– Чем?

– Могилой. Чего смеешься? Правду говорю. Заходишь, предположим, к первому. Сидит. Как правило, в конце дли-инного стола. И кажется ма-аленьким, хрупеньким, хотя на самом деле человек как человек. А это потому, что стол километровый, опоясанный одинаковыми стульями. И не поднимется даже, гад! Махнет ручкой, подойди, мол. И запах в кабинете, повторяю, трупный. И сидит этот человечек и год, и два, и десяток лет, а то и не один. Поневоле протухнешь. Озолоти, не вернусь в прежние времена! Он сидит, а по полям свиньи гуляют! Да не по пустым полям. Выпускали мы, Саша, свиней на помидорные поля. Транспорта нет, о холодильниках уж молчу, их и в помине не было, а жара несусветная, текут томаты. Вот и выпускали. Все какая-то польза. А сливы взять, абрикосы! Бульдозерами в рвы сталкивали! А ему, тому, кто за столом сидит, Героя на грудь! Урожай-то и впрямь небывалый!

– А теперь как?

– Теперь, Саша, машины за помидорами в очередь стоят. И непростые. Почти все с холодильниками.

– Значит, правильным путем идем, товарищи!

– На цены погляди. Я глянул на московские прилавки и ахнул. Семь-восемь тысяч! А у нас-то они с полей берут по тысяче двести!

– Люди кавказской национальности, – то ли спросил, то ли уточнил Турецкий.

– Они. Лихой народец…

– А из твоего хозяйства они тоже вывозят?

– Вывозили. Тряхнули мы мошной, в долги залезли, но приобрели собственные машины с холодильными установками. Теперь сами возим. В том числе и сюда, в Москву.

– Знаю. Фирма «Машук», – сказал Турецкий.

– Эта квартирка тоже числится за фирмой.

– И как на это смотрит КАКТ? Особенно генеральный директор господин Юсин, он же Миша Муссолини?

– Косо смотрит.

– А Колесниченко?

– Колесниченко меня поддерживает. Если бы не он, думаю, гореть бы мне синим пламенем!

– Мы отвлеклись от темы, Степаныч. Итак, нет друзей у Николая Михайловича. Но ведь с кем-то он проводит свободное время?

– Бывало и со мной, пока я не стал кандидатом.

– Меня интересуют его отношения с прокурором края Власенко, начальником краевого управления ФСБ Маркушей и начальником краевого УВД Макеевым? – прямо спросил Турецкий.

– Очень хотелось бы тебя обрадовать, выложить, так сказать, на стол вещественные доказательства, но их у меня, к сожалению, нет.

– А я тебя и не просил об этом, – усмехнулся Александр.

– Что касается отношений, то они приятельские. Так, по крайней мере, мне показалось.

– Твое замечание о доказательствах меня заинтересовало…

– Губернатор, прокурор, оба начальника – власть края. И если эта власть не может раскрыть ни одного убийства, согласись, это наводит на мрачные мысли…

– Посмотрим с другой стороны, – сказал Турецкий, вытаскивая из нагрудного кармана фотографию.

– Не знаю, кто это, – приглядевшись к фотографии, ответил Супрун.

– И не разу не видел? Приглядись, Степаныч.

– Нет. Не видел. На зрительную память я не жалуюсь. Мельком увижу человека и, если понадобится, могу припомнить, где и при каких обстоятельствах я его встретил.

– А вот Колесниченко и все три начальника встречались с этим человеком. И не где-нибудь, а в Ставрополе. И не раз. Потапов Юрий Андреевич. – Постучал по фотографии Турецкий.