сцепиться. У меня все же есть чувство самосохранения. Не время для скандалов.

У него просто перемкнуло. Накидался, вот и решил лечь со мной. Не страшно. Я просто закрою глаза и постараюсь заснуть, как и хотела.

— Ты отвратительная жена… — нарушает мертвую тишину его хриплый голос.

Непроизвольно дергаюсь всем телом, распахивая глаза, чем, наверное, выдаю себя.

Какого… Он с самого начала знал, что я не сплю? Или разбудить пытается? Хотя черт знает, что у него там в голове сейчас.

— Я ошибся… Во всем ошибся…

Не буду реагировать. Хочет что-то говорить, пускай говорит. Я послушаю. Пока градус не возьмет свое и он не вырубится.

— Надо же, тебе нечего сказать… Обычно ты не затыкаешься…

Обычно не затыкаюсь?! Да я год молчала!

Что ж, с нетрезвого спрос вдвойне. Пусть льет из себя, что на душе. От трезвого же не дождешься. Буду знать хотя бы.

— Серьезно? Ни слова не скажешь?..

— Ты пьян, — цежу я сквозь зубы, а то мне показалось, что еще чуть-чуть и он развернет меня к себе силой, чтобы заставить участвовать в разговоре. — Спи, Мирон.

— Ни о чем я так не жалею, как о том, что женился на тебе.

Это заставляет меня резко оторвать голову от подушки, сесть к нему боком, взглянуть.

Глаза у него закрытые, одна рукой под головой. Хорошо ему, должно быть, гаду. Может, завтра ничего и не вспомнит. А я навсегда запомню.

— Так разведись, — выдаю жестко.

Мирон тут же распахивает глаза, устремляя взгляд в потолок.

— Уже нет смысла… — произносит обреченно.

Нервно сглатываю подступивший к горлу ком, после чего на четвереньках перебираюсь к нему поближе, можно сказать, нависаю над ним.

— Но я же отвратительная жена... Зачем тебе жить с такой?

Ноль реакции. Ничего больше не слышу кроме его тяжелого дыхания. Не верю, что уснул.

— Ты меня разбудил. Так что отвечай. Мирон… Мирон?..

Блин, он и правда вырубился. Дыхание стало другим.

Тогда, откинувшись рядом с ним на спину, я тоже закрываю глаза и считаю до десяти, чтобы унять это чувство внутри, при котором хочется удушить его спящего.

* * *

Просыпаюсь рядом с мужем, который не поменял позиции за ночь.

Вспоминаю, что он вчера сказал и мгновенно прихожу в ярость.

Отвратительная жена. Жалею, что женился. Нет смысла уже разводиться!

Ничего, скоро ты на все мне ответишь.

Встаю, надеваю халат и отправляюсь бегом на кухню, в которой встречаю Василису, готовящую завтрак. Я здороваюсь с женщиной и скорей лезу за аптечкой. Достаю из нее «волшебную» таблетку, которую бросаю в высокий стакан с водой.

— Что-то случилось, Лиля? — интересуется Василиса, когда я уже почти выхожу из кухни.

— Все в порядке. Накрывайте, пожалуйста, на стол. Я скоро спущусь.

Спешно поднимаюсь по ступенькам и захожу в комнату. Подхожу к кровати и сажусь на нее так, чтобы ее как следует всколыхнуло.

— Подъем, — произношу не очень громко. Пугать спящего нельзя. — Мирон… — трогаю его за руку. — Проснись.

Ну вот, заморщился наконец-то. Глаза пытается открыть. Наконец видит меня и сразу приподнимает голову.

— Доброе утро, Мирон Артурович. Выпить воды не хотите с лекарством? Голова, наверное, болит очень.

Ни слова не говоря, он берет у меня стакан и не спеша старается сесть. Я встаю с кровати, чтобы не мешать ему с этим.

Допивает до дна и с грохотом ставит пустой стакан на тумбочку, рукавом небрежно губы вытирает, и уже потом свой взгляд на меня вскидывает.

— Хорошо вчера повеселился?

Я очень холодна с ним, даже не знала, что могу говорить вот в такой интонации. В голосе сплошной лед.

— Повеселился? — старается создать серьезный вид, снимая с себя мятый пиджак. — Я не веселился.

— Точно. Ты же этого не умеешь. А как насчет веселого разговора со мной прошлой ночью?

Своим взглядом он дает мне понять, что понятия не имеет, о чем я говорю.

Муж начинает осматриваться по сторонам.

— Да, ты вчера явился ко мне спать.

— Это я помню, — упирает локоть в колено и прикладывает ладонь ко лбу.

— Зато не помнишь, как называл меня отвратительной женой, жалел о нашей свадьбе…

Резко поднимает голову и кривится. Голова, видимо, заболела еще сильнее от такого резкого движения.

— Что?

— Я догадывалась, что ты жалеешь о нашей связи, но то, что я отвратительная жена… — отрицательно качаю головой. — Что я тебе только сделала… Я же только и делала, что была послушной во всем… И только стоило мне начать себя ценить, так я сразу отвратительной стала. Знаешь что?.. — готовлюсь сказать решение, о котором не пожалею, сжимая губы в тонкую линию. — Не поеду я с тобой ни в какой Питер. И не запретишь ты мне жить от тебя отдельно. Я не твоя собственность. Я съезжаю в квартиру отца. Сегодня же! Отвратительная жена больше не будет тебе глаза мозолить.

Срываюсь прочь, глотая слезы, но слышу за собой погоню. Вхожу в нашу комнату, ведь там лежит мой чемодан, и пытаюсь закрыться, но Мирон успевает оттолкнуть дверь вместе со мной.

— Не смей мне мешать. Я буду собирать вещи! — мчусь к шкафу, который распахиваю и стаскиваю чемодан с высокой полки.

Но Мирон тут как тут: забирает чемодан, зашвыривает его обратно как попало и закрывает шкаф так, что он об стену бьется.

— Что ты творишь?! Я сказала, что не поеду с тобой в Питер! Не заставишь!

— Плевать мне на Питер!

— Врешь!

— Нет! — идет ко мне, смотря поистине безумным взглядом.