Я хочу быть готов.

В следующие два дня в доме очень, очень тихо: Мама и Папа уходят на работу, а дядя Реджи уводит Эммалину и Макса на улицу. Я даже не знаю, куда они ходят. Я только знаю, что иногда звонит дверной звонок; мне это нравится, потому что хоть как-то разделяет день на части, а ещё я могу облаять почтальона. Мы получаем кучу подарков — одни в картонных коробках, другие в разноцветной бумаге. Я тщательно их все обнюхиваю, чтобы убедиться, что нам не подсунули ещё одну бордер-колли.

В сочельник в комнату Макса вбегает Эммалина с золотистым нимбом на голове. Она прыгает, скачет и говорит:

— Мама говорит, пора идти. — Потом она прыгает на кровать Макса и зарывается личиком в мою шерсть, её тёплые пальцы гладят мою спину. — Жалко, ты не сможешь пойти, Космо.

Мне тоже жалко.

Эммалина играет ангелочка в рождественской постановке; она будет сидеть в окружении животных. Я не помню, есть ли среди них бордер-колли — и этот образ меня не покидает: Эммалина сидит в яслях, и вокруг неё длинные пряди серо-белой шерсти.

— Я готов, — говорит Макс, закрывает ноутбук и треплет меня по голове. — Охраняй дом, хорошо?

Сложная задача. Не уверен, что он вообще понимает, насколько сложная.

Вскоре они впятером уходят. Я слышу, как закрывается дверь гаража, потом — как фургончик отъезжает от дома. И я понимаю, что пришло время. Ради безопасности моей семьи я должен сразиться с миниатюрной бордер-колли в одиночку.

Когда я вхожу из-за угла в гостиную, меня приветствует её зловещая улыбка. Я замираю на ковре, набираясь смелости. А потом рычу сквозь клыки, бросаюсь вперёд, обхватываю демоническую собаку челюстями и жестоко трясу её.

О, радость победы! Как она приятна!

Хотя вскоре после этого я понимаю, что совершил ошибку. Материал настолько плотный и жилистый, что жевать больно. Единственный вариант — проглотить. Я запрокидываю голову и надеюсь на лучшее. Но маленький демон держится, его лапы в тапочках упираются мне в глотку.

К моей чести, я отказываюсь паниковать — по крайней мере, сразу же. Это где-то четвёртый раз, когда у меня в горле застрял посторонний предмет. Первые два были в ранней юности: палки в парке, которые я слишком энергично кусал. Третий — остатки верёвочной игрушки, измазанные гусиным помётом. (Если вы когда-нибудь нюхали гусиный помёт, то наверняка понимаете, что устоять просто невозможно.) Но я понимаю, что на этот раз всё иначе, потому что рядом нет никого, чтобы помочь.

Я бью лапой себе по морде, пытаясь сдвинуть бордер-колли. Я фыркаю и сиплю.

Потом начинаю беспокоиться.

А потом паникую: моё сердце колотится, словно лапы по тротуару. «Не должно всё закончиться вот так», — думаю я. Не должно. Как же наша роль в кино? Мы с Максом даже почти не потанцевали.

Голова кружится, перед глазами мелькает небо…

Открывается дверь.

Шаги Макса, голос Макса:

— Дядя Реджи забыл кошелёк! Ты его не видел, Космо? Ты?…

Он останавливается в прихожей, пытаясь понять, что происходит. Я рыгаю. Макс настолько умён, что сразу всё понимает, и я в очередной раз напоминаю себе, как же сильно его люблю.

— О нет, нет, — говорит он, встревожившись. — ПАААП! МАААМ!

После этого всё происходит очень быстро: Макс дрожащими руками открывает мне рот; Мама, Папа и дядя Реджи бегут по газону; Папа засовывает пальцы мне в пасть и вытаскивает то, что застряло.

— Ты съел бордер-колли? — спрашивает меня Мама, изумлённо разглядывая обслюнявленный предмет в руках Папы. — Зачем ты это сделал?

Облегчение настолько ослепило меня (я снова могу дышать!), что я не отвечаю. Но если бы я мог, я бы сказал: «Потому что кто-то должен был».

— Нельзя его оставлять, — говорит Макс Маме. — Он не может… Космо никак не может пойти с нами?

Папа говорит:

— Ему будет негде…

— Пожалуйста, — говорит Макс. — Пожалуйста. Мне нужно, чтобы Космо был рядом. Я… Что, если… Я не могу его потерять.

Дядя Реджи с шумом выдыхает.

— Уверен, мы что-нибудь придумаем. — Он смотрит на Маму и Папу. — Поехали, а то опоздаем на сочельник.

Меня аккуратно сажают на заднее сиденье фургончика, между Максом и Эммалиной, а по радио звучит весёлая песенка под названием «Снеговик Фрости». Если вам эта песня незнакома — она о снеговике, который нашёл волшебную шляпу и ожил. И что сделал Фрости первым делом? Начал танцевать.

Есть в этом что-то вдохновляющее.

М аксу приходится вести меня в театр тайком.

— Тихо, — говорит он. — Веди себя как можно тише.

Я так себя и веду, иду почти бесшумно. Я опускаюсь между двух сидений, и несколько человек поздравляют меня с Рождеством и гладят по голове.

Эммалина на сцене выглядит чудесно, хотя меня немного пугает, что у неё крылья, как у птицы: чудовищные штуки, опускающиеся до самого пола. (Я не лаю и даже не скулю, когда она машет мне со сцены.) Потом мы отмечаем выступление яблочным пирогом и горячим сидром в церковном подвале, и мне даже разрешают немного полакать из бумажного стаканчика, который Макс держит на высоте моего роста. Дома при свете гирлянд он кормит меня морковкой.

— Не рассказывай никому, — говорит он, массируя складки на моей шее. — Их нужно было отдать оленям.

Я тихо жую.

Я знаю, как хранить секреты.

Вскоре Эммалина ложится спать в особенной пижаме.

— На ней снеговички, — гордо говорит она, шевеля пальцами ног.

Мама и Папа уходят в свою комнату, там шуршит бумага. Я слышу приятный шум: развязывание лент, разрезание упаковок. В гостиной сидим только дядя Реджи, Макс и я. Мы плюхаемся на пол, смотрим на ёлку, где больше нет бордер-колли, и моргаем.

— Знаешь, — говорит Макс, — пару лет назад Космо свалил рождественскую ёлку.

Дядя Реджи смеётся.

— Да ты что?

— Ага. Мы вернулись из продуктового магазина, и он ходил такой виноватый. Игрушки валялись повсюду.

Я хорошо это помню. Тогда я ещё мог бегать — и гонялся за светом гирлянд, бегал кругами, а потом поскользнулся на деревянном полу и влетел прямо в ёлку. Она упала с громким бабах и накрыла меня ветками. Позже Макс рассказал мне человеческую поговорку: «Слышен ли звук падающего дерева в лесу, если рядом никого нет?» Подумав хорошенько, я решил, что вопрос некорректен: никогда так не бывает, чтобы рядом с деревом никого не было. Его обязательно услышит какое-нибудь животное, вроде меня.

— Тебе очень повезло, что у тебя такой пёс, как Космо, — говорит дядя Реджи. — Но я уверен, что ты это осознаёшь.