Ну как совещается: в основном говорят Айш и я. Первый тут в авторитете, а я единственный, кто знаком с ситуацией на севере. Так что в основном отвечаю на вопросы.

— Леон, все мы знаем, что случилось с Даатлькраасом, и мы менее всего хотели бы контактировать с тем, от чьей руки наш друг принял смерть.

— А повторить судьбу Даатлькрааса вы хотите? Генерал Грул, или кто другой, но это было почти неизбежно — одиночка, пришедший с юга, здесь обречен. Таковы правила, которых придерживаются веками. Вокруг вас и вашего существования своего рода сфера молчания, за пределы которой не должно уйти ни одного слова и, в идеале, вообще ничего. Убийство тех, кто хотя бы увидел таких, как вы, здесь в порядке вещей.

— И что помешает генералу Грулу поступить с нами так же, как с Даатлькраасом?

— Не что, а кто. Я помешаю.

— Ты имеешь на него такое влияние?

— Генерал сейчас в такой ситуации, что хватается за любую помощь, и мы это можем использовать.

— У него какие-то затруднения?

— На севере война, талант военачальника у него есть, но силы немного. К тому же иногда ошибается. У него железная хватка и большие связи, но сейчас слишком мало возможностей. Я видел, на что вы способны, и догадываюсь, что это лишь маленькая часть. Если грамотно использовать ваши таланты, можно добиться многого.

— Мы не боевые маги, мы просто охотники, для которых тьма — дичь.

— Я знаю, что там, на юге, ваше поле боя — это кучка магов, которых обычно несколько десятков, реже сотни. Одни бьют всем, чем можно, другие их защищают, третьи выискивают бреши в обороне противника, четвертые пополняют всем запасы магической силы. Здесь врагов может быть гораздо больше, но это не маги. У них даже самых простых амулетов нет.

— Какой прок от обычных людей в бою?

— Айш, ты забываешь, что магов здесь нет вообще. Магия здесь только вот такая, — я поднял винтовку. — Еще не знаю, как вас можно использовать, но Грул обязательно придумает. Да и вы на месте как-нибудь разберетесь. Надеюсь, против войны ничего не имеете?

— Мы бы не хотели воевать за непонятные нам интересы.

— Интерес здесь прост: вас или убьют, или вы найдете здесь теплое местечко. Война — как раз способ поиска такого местечка.

— Нас не так просто убить.

— Только не надо рассказывать это кровососам.

— Северяне не вампиры, они несведущи в магии.

— Ага, зато их артиллерия стреляет далеко. Но даже если с ней справитесь, весь мир будет против вас. И это, скорее всего, навсегда. Вас будут караулить на каждом шагу, стараться убить самыми разными способами. День за днем, год за годом. Вы будете захлебываться в чужой крови, постоянно отбиваясь. И если все же сохраните свои шкуры, так и умрете один за другим, или прячась в дырах вроде этой, или вздрагивая от каждого шороха. Гонимые, как дикое зверье, после вас даже детей не останется. А если останутся, у них не будет магического дара, они не сумеют себя защищать так, как вы, и переживут вас ненадолго. Такую судьбу вы хотите выбрать?

Стражи загудели, моя краткая и доходчивая речь оказала кое-какое впечатление. Айш вскинул руки в миролюбивом жесте:

— Такого мы, разумеется, не хотим. Но, Леон, твое предложение нам тоже не по душе. И особенно не нравится то, какое место в твоих планах занимает генерал Грул. У нас к нему предвзятое отношение, и ты понимаешь почему.

— Понимаю.

— Позволь нам ненадолго остаться самим. Мы тебе всецело доверяем, но есть вещи, которые удобнее обсудить в семейном кругу.

Ну что ж, я в их семью не вхож, несмотря на то, что спас их от страшной смерти. По сути, спас уже дважды. Ну да ладно, не обижусь. Главное, чтобы недолго волынку тянули с обсуждениями по несколько раз, а то знаю я эти демократические дебаты.

Диета из мидий надоела уже до смерти. И этот унылый берег тоже надоел.

* * *

Рассказывая стражам краткую историю своих похождений в этом мире, я сознательно упустил ряд немаловажных моментов. Некоторые были слишком личные, некоторые не имело смысла освещать, а некоторые могли навредить, еще более настроив их против моих дальнейших планов, где новым знакомым отводилась важнейшая роль.

Ну, зачем им, в самом деле, знать, что я не просто отправился в опасное путешествие в отчаянной надежде найти способ излечения, а сделал это со скандалом? Где, в частности, фигурировал связанный Грул. Тот самый генерал, которого я представил как главную надежду на успешную интеграцию магов в здешнее общество.

Подозреваю, что он был сильно недоволен некоторыми моментами нашего расставания. Веревочные узы, экспроприированное золотишко, сотрясение мозга у верного Шфарича и еще парочки ребят. А еще дочку его любимую получается что похитил и вернул папе не сказать чтобы оперативно. Да и ту мог бы и не возвращать, но Талашай на тот момент был слишком слаб и прямо-таки панически сигнализировал, что такую поклажу до финишной прямой не дотащит. Бедолагу ведь даже парой крошек не покормили, лишь рниш дали понюхать — что-то вроде транквилизатора для муунта. Меня одного он и то кое-как довез, вымотавшись при этом полностью.

Что будет, если я возвращусь? Честно сказать — точно не знаю. Грул может наделать глупостей от злости или под действием сиюминутного порыва, но, вообще-то, поступки его обычно взвешены на точнейших весах. Набедокурил я далеко не вчера, злость должна улечься, так что шансы попасть под горячую руку не так уж и велики. В то же время ни одна страховая фирма не согласится делать мне полис, зная, что я планирую столь рискованную встречу.

Генерал тогда был чертовски зол. И вообще, он в высшей степени строгий человек. Почти эталонный солдафон.

Что делать, если ничего не выгорит с Грулом? То есть в том случае, если он не пойдет на контакт. Генерал пойдет, конечно, ему нет смысла уклоняться, но именно под этим случаем подразумевается единственный для него смысл нашей встречи: вздернуть за шею некоего обнаглевшего донельзя Леона. А мне нужно вовсе не это. Надо что-то придумать, как-нибудь без лишнего ухудшения отношений сохранить свою шкуру и добиться, чтобы магов признали.

Так что в идеале мне надо первым делом найти не Грула, а Надара. Он из тех проныр, с которыми самый прожженный черт побоится в карты сыграть: ни страха, ни совести, ни принципов. Смысл жизни он видит лишь в перераспределении денежных средств в свою пользу. Такой легко продаст родную мать, если найдет выгодного покупателя. Он не вспыльчив, не злопамятен, и смерти кому-то может пожелать, лишь если это потребует дело.

Нет у него такого дела, чтобы требовало моего повешения. Такими ценными кадрами, как я, он тоже не разбрасывается, а за мной к тому же будет стоять отряд не самых последних магов загадочного юга. Не удивлюсь, если о творящихся там делах Надар знает побольше Грула: информация, как приклеенная, тянется за деньгами, а денег у шадарца много.