Нам орки в Адлере не нужны. Говенное вы племя. От вас один бардак и срач, и сплошные проблемы.

— Это точно, — кивнул я. — Одни проблемы.

— А? — удивился милиционер. — Ты что — согласился со мной?

— Да-да. Я всё понял — поворачивать только налево, а лучше вообще не поворачивать, пока в Баренцево море не упрусь, — такой репликой я его озадачил, и выиграл себе время — на подумать.

А подумать было над чем. На шевроне у этого серомундироного курильщика значилось "Vooruzhennaya miliciya. Gorod Adler" и герб — с чайками, солнышком, пальмой… Но вместо самолетика — двуглавый орел. Уф как сложно! Тут у них и милиция и полиция есть, получается? Об этом в передачах не показывали!

— Где тут нелюдь? — раздался бесконечно усталый зевающий голо, с и на авансцену вышел офицер с охренительно огромной фуражкой. Мода такая у них, авианосцы на башку надевать, что ли? — Где орк? В фургоне? А документы проверяли? Нет? Идио-о-о-о-о-ты… Да не рыпайтесь уже, я сам.

И очень, очень вальяжно прошествовал к фудтраку, жестом руки отправил прочь милиционера Саню, наморщил свой крупный нос, который сильно выделялся на некогда красивом, а теперь — попорченном алкоголем, табаком и сбитым режимом лице, и сказал:

— Капитан Скипидаров, вооруженная милиция Адлера. Предъявите документы: вид на жительство, рекомендательные письма, лицензию на торговлю продуктами питания… Да что вы в меня браслетом-то тычете, мне ваши железяки ни к чему. Документы предъявите, говорю…

— Поня-а-а-атно, — сказал я и мысленно поблагодарил высшие силы за мудрых товарищей, с которыми меня свела судьба.

Вот не распечатал бы и не заверил бы ВНЖ — и проблемы тут как тут, как пить дать. А у меня — цветная полиграфия, все печати, ламинирование! Солидно!

— Другой разговор! — капитан Скипидаров извлек откуда-то планшет и принялся вбивать в него мои данные.

Планшет был нормальный. Нор-маль-ный! Точно такой же, как у Перепелки и Скворешни на должности участковых приставов. И приложуха для работы с ай-ди браслетами там точно стояла, не могла не стоять! Поднес, считал, наслаждаешься рожей Бабай Сархана на весь экран! Но нет! Скипидаров предпочитал вводить всё вручную. Ме-е-едленно! Одним пальцем.

— Нервничаете? — спросил он, оторвавшись от экрана и заглядывая мне в душу. — Вы кто по происхождению — тролль?

— Черный урук, — откинулся на сидении я.

— Беда, — кивнул милиционер и продолжил набирать по буковке мои данные.

Я выдохнул сквозь зубы и постарался расслабиться. Впереди ведь еще и досмотр личных вещей, и багажа…

* * *

По ощущениям я был в детстве. В том самом детстве, из начала двухтысячных, когда еще водились такие откровенно-неприятные милиционеры, когда вести себя таким образом на границе считалось нормой, когда сигареты воняли дерьмом и опилками, а крем для обуви еще называли гуталином. Этот самый гуталин теперь был повсюду внутри фургона: Скипидаров ухаживал за своими ботинками тщательно, и при этом относился к ним нарочито небрежно. Например, открывал ими неприспособленные для этого кухонные, сука, дверцы! Я бы разорвал его на части, честное слово! Стоило понять сразу — он хочет денег, а я врубился в ситуацию только спустя время. Так что серебряная монета на полу появилась уже после того, как моя кухня была изгваздана в гуталине.

— Господин капитан, у вас что-то выпало, — сказал я.

— У меня-а-а-а? Ой, да-да-да… А я ее ищу по карманам, думаю, может — выронил, и не зажал ли кто мое серебро? — и посмотрел на меня нагло, откровенно наслаждаясь ситуацией. — Ну теперь-то всё в порядке. Можете ехать. Я же так сразу и сказал: все подданные Государя равны перед законом. Все мы одним миром мазаны, в одной России живем… Проезжайте, чего вы задерживаете движение?

Нет, ну не падла, а? Скрежеща зубами я закрыл все дверцы, принял волевое решение разбираться с бардаком хотя бы километров через двадцать и уселся на водительское кресло. Демьян был уже в кабине — его долго не мариновали, он-то был урожденным земским, да еще — человеком, да еще — с чисто славянской внешностью. Хотя последнее в этом мире играло не такую уж большую роль. Люди были гораздо сплоченнее и гораздо меньше обращали внимание на национальности. Вместо национального вопроса на передний план выходил вопрос расовый! Ну да, по сравнению с синекожим троллем таджик для москвича братом родным покажется!

— И часто тут такое? — спросил я, выруливая от КПП на трассу.

— Что? — уточнил Демьян. — Взятки? Ну, это от города зависит. Где-то порядок, где-то вот такой вот бедлам. Если граница с сервитутом — почти всегда берут. Если с юридикой — от случая к случаю. Хотя, по-факту, и границы-то никакой нет, мы же в одном государстве живем, в одной России!

— Или — в разных Россиях? — уточнил я. — Нет, в сервитуте тоже берут на лапу, но по-Божески. Фонды там всякие, благотворительность… А этот даже не заикнулся про добровольное пожертвование. Ходил аки лев рыкающий, ждал пока я ему горло перегрызу.

— А ты бы перегрыз? — заинтересовался музыкант.

— Если бы не догадался денежку уронить, а он бы продолжил этим сраным гуталином мне шкафчики вымазывать — точно бы оторвал ему всю жопу, и плевать на последствия! — кивнул я, а потом резко дал по тормозам. — Так, стоп! А это что еще за говно?

Над дорогой виднелся огромный баннер с рекламой сети клиник доктора Финардила Хьянда, с яркой, переливающейся надписью "H'yanda Envin'yatare" — teper' i stomatologiya. Snogsshibatel'naya ulybka dostupnee, chem vy dumaete!" И с моей рожей, с полным ртом радужных зубов! Голлитвудская улыбка, чтоб меня!

— С-с-с-скотина эльфийская! Загрызу!!!

Демьян ржал так, что аж сполз под сиденье и давился там от приступов хохота.

— Это… Очень… Хо-хо! Очень привлекает внимание! — выдавил из себя он. — Хороший маркетинговый ход!

— Я даже знаю одного мелкого носатого засранца, который всё это снял! И как только вернусь в сервитут — сначала загрызу этого холеного эльфийского сноба, а потом — раздавлю маленького гоблинского ублюдка как… Как… — во мне кипела лютая злоба.

— Ваще-то! Ваще-то! Ваще-то не надо меня давить, я не засранец! — раздался истерический голос откуда-то снизу. — Ваще то я всё снял и видос тоже запилил! Куча денег! Целая куча! Вирусное видео, соображаете? Улыбка, которая сшибает с ног —