Ну кабздец ему, если он не инвалид по зрению! Из-за длинных волос и склонившейся над столешницей спины он принял меня за бабу! Интересно, что у него за жизненный опыт, что его не смутили габариты? Может у него мать — чемпион по пауэрлифтингу?

Товарищи в кожаных куртках зависли под бортом фургона, который сейчас выполнял роль козырька и открывал для всеобщего обозрения прилавок и внутреннюю кухню фудтрака и переговаривались, ожидая моей реакции.

— Потихонечку, — хрипло ответил на вопрос я, оборачиваясь и втыкая тот самый трофейный тесак в разделочную доску. — Помаленечку.

— А-а-а-а! — отпрыгнул от фудтрака небритый короткостриженый тип. — Уф, пацаны, чуть сердце не стало.

— Гы-гы-гы-гы! — заржали пацаны. — Хозяйка, гы! Арсен нелюдя за бабу принял! Может и женисся на нем?

Я поглядывал на них исподлобья и ничего не говорил. Арсен поправил свою кожанку, провел заскорузлыми ладонями по коротким волосам и шагнул снова в пятно света под козырьком.

— Нелюдь там или еще кто — этот участок под Гусманом. Надо поделиться.

— Я думал — этот участок под "Пансионатом имени Завиши Чарного-Сулимчика", — проговорил я. — Ворота мне открывал и на тусовку поработать приглашал Хамзат, а никакой не Гусман.

— Ты не врубаешься? — искренне удивился Арсен. — Гусман держит этот пляж! Все, кто тут работают — отстегивают ему. Не знаю из каких пердей ты прибыл, но у нас так заведено.

— Прекрасно, — кивнул я. — Очень рад что у вас так заведено, ничего не имею против. Но это вообще не мое дело. Я договаривался с Хамзатом.

— Нет, ты реально тупой, нелюдь! — вызверился Арсен, а его братки зашумели. — Гони полтос!

— СУКА! — рявкнул я и ломанулся на выход, рыча на каждом шагу. — Я ЧТО?! НЕДОСТАТОЧНО?! СТРАШНЫЙ?!

Меня действительно это напрягало уже давно. То ли у местных жизнь была такой суровой, что они смерти искали, то ли тут потомство давали исключительно те мерзкие маленькие пацанчики из школы, которые крыли последними словами старшеклассников в странной уверенности что ничего им за это не будет… Я не мог найти объяснения этому феномену: каким таким неведомым образом ЧСВ местных смешивалось с расовыми предрассудками, что они постоянно цеплялись к оркам? И ладно бы к снага — они и обычному-то взрослому здоровому человеку в кондициях уступают, за редким исключением типа Щербатого. Но я — черный урук! Зараза, если бы я сам не был уруком, я бы бежал от них как черт от ладана, мы же страшные как смертный грех, здоровенные клыкастые дурные верзилы! Да я как Маухура Поджигателя вспомню, так почти осознавать начинаю, что это за чувство такое — страх!

Ну, положим, с этим я погорячился, но…

— Ой, ять! — сказал я, увидев сверкание ножа в руке у Арсена. — Не позорься. Спрячь эту штучку, пока я тебе ее в сраку не засунул.

Кузя услужливо сунул мне лом в руку. Братки, кажется, прониклись. Но на их стороне было численное превосходство и они были местными!

— Ты, орчина, из Гадомыса живым не выедешь, — проговорил один из них. — Мы под Гусманом ходим.

— В том-то и есть между нами ключевая разница, — я взмахнул ломом так, что загудел воздух. — Ты ходишь под Гусманом, я — под звездным небом. А? Хорошо я загнул, красиво получилось?

— Красиво-красиво! — невесть откуда выскочил Хамзат. — Бабай, поставь, пожалуйста, лом, Арсен — убери, пожалуйста, нож, сейчас все порешаем!

— Привет, Хамзат, — сказал я. — Твои пять процентов под блюдечком на прилавке.

Он странно глянул на меня, я — невозмутимо — на него. Мы переглядывались. Администратор как-то грустно вздохнул, подошел к прилавку, перевернул блюдечко и монеты металлически блеснули в электрическом свете. Братки присвистнули. Хамзат с самым печальным видом разделил деньги на две равные части, одну ссыпал в карман пиджака, вторую — протянул Арсену.

— Накинь пятерку сверху за плохое поведение, — сказал гроза местного пляжа и снова провел руками по коротким волосам.

Хамзат беспрекословно подчинился и еще одна монета перекочевала к браткам в кожаных куртках.

— Вот так вот, — кивнул Арсен. — А то этот кобенится, как… Как…

Я глянул ему в глаза и он заткнулся, развернулся и пошел прочь. Но потом обернулся и крикнул:

— Хамзат! Чтобы этого урода тут через час не было, врубаешься?

— Да-а… — откликнулся администратор, а потом повернулся ко мне. — Видишь, какое дело… Неловко вышло, я не успел… Надо было догадаться что ты не прогнешься. Я не пояснил как тут все устроено…

— Да мне похрен, веришь? — усмехнулся я и спрятал лом внутрь фургона. — Давай сфоткаемся, что ли, и я поехал.

— О, да! Давай! — заулыбался администратор.

* * *

Демьян догнал меня у самых ворот пансионата. Он бежал напролом сквозь ночной сквер, размахивая рюкзаком и гитарой, и своими волосами.

— Стой! Стой! Не бросай меня здесь! — его голос был полон отчаяния.

Я остановился и даже открыл дверь ему навстречу.

— Думал — останешься, — глядя на его раскрасневшееся лицо и общий всклокоченный вид сказал я. — Ну, с барабанщицей.

— Ой, ну ее в жопу, — сказал он и покраснел еще больше. — То есть нет! Не в этом смысле! Она не того, не этого… В общем — странные они там, в женском коллективе этом. Как змеи ядовитые! На вид симпатичные, а замашки у них — фу-фу-фу!

— Серпентарий! — поднял палец вверх я и надавил на педаль, направляя фургон сквозь открытые створки ворот — Бабы без мужиков дуреют, мужики без баб дичают!

— О! — закивал бард. — Вот это ты правильно сказал!

Глава 9. Дорога на Карасун

Музыкант спал на верхней полке, Кузя храпел на полу на кухне. А я выпил еще кофе и вел машину по тракту в сторону Карасуна. Действительно, дорога была что надо. Освещение, покрытие, развязки, эстакады и туннели — это здорово отличалось, от всего, что я видел в земщине. Подземные переходы для людей и экодуки для животных, поющее покрытие, сигнализирующее мерным гудением о том, что авто едет опасно близко к обочине, и звукозащитные экраны, установленные там, где трасса проходила рядом или пересекала населенные пункты… Это вам не колдобины, стертая разметка и