его состава поочередно выведены (решениями пленумов ЦК) сразу три знаменитых революционера[20].

Изменения состава Политбюро происходят благодаря еще одной традиции, неукоснительно соблюдаемой всеми советскими коммунистами: принципу единства партии, согласно которому в ней нет места для двух разных точек зрения. Регулярное высказывание (в печати или на партийных собраниях) любого мнения, не утвержденного секретариатом ЦК, легко может быть истолковано как фракционная деятельность — попытка формирования внутрипартийной группы, коллективно выступающей против единой «линии партии». В 1925 году поводом для выявления «уклонистов» стал обсуждавшийся в отдельных публикациях тезис «партия не видит кулацкой опасности», в 1926 году — тезисы о невозможности построения социализма в одной стране (скорее приписанный оппозиции, чем ею реально отстаиваемый) и «борьба с партией под предлогом борьбы с бюрократизмом» (что было совершеннейшей правдой).

Рядовые члены ВКП(б), из которых обычно избираются делегаты съезда, ориентированы на карьеру в рамках партии, а не на политическую борьбу внутри нее, и поэтому стабильно поддерживают линию, озвучиваемую официальным руководством (Политбюро и Секретариатом ЦК). Совсем иначе обстоит дело с членами ЦК, привыкшими иметь собственное мнение и не стесняющимися в выражениях. Обсуждения спорных вопросов в ЦК подчас напоминают народные собрания в Спарте[21] — так, сразу же после выступления на июльском пленуме ЦК 1926 года от сердечного приступа умирает видный коммунист, руководитель Высшего совета народного хозяйства (тогдашний Госплан) Феликс Дзержинский.

Практик. Напомню, что главная битва была на XIV съезде ВКП(б) в самом конце 1925 года. И хотя мы рассматриваем более поздний период, нужно сказать, что для победы над Зиновьевым и Каменевым были использованы очень тонкие аппаратные ходы, а главным организатором этой победы стал Бухарин. Однако своей собственной властной группировки он в дальнейшем не создал. В любом случае, натыкаясь на некоторые странные поступки отдельных участников, нужно не забывать, что для всех них события XIV съезда были «только-только» и по этой причине не могли не оставить свой след.

Теоретик. Тем не менее к концу 1926 года основные смутьяны выведены из состава Политбюро, а единство партии ярко демонстрируется XV конференцией ВКП(б), на которой в полном единодушии выступают с докладами основные лидеры партии — Бухарин, Рыков, Томский и Сталин. В резолюциях конференции фиксируется текущая «линия партии», подтверждающая ориентацию на строительство социализма в одной стране через развитие государственной промышленности. При этом особый акцент делается на экономические методы управления национальной экономикой:

Подтверждая правильность линии, установленной XIV партийной конференцией и XIV партийным съездом в отношении крестьянства, XV партийная конференция решительно осуждает попытки оппозиции изменить эту политику в отношении крестьянства под флагом защиты будто бы интересов индустриализации и тем самым нанести непоправимый удар по смычке между городом и деревней.

Попытка рассматривать крестьянство только как объект обложения, дабы путем чрезмерных налогов и повышения отпускных цен увеличить изъятие средств из крестьянского хозяйства, должна неизбежно приостановить развитие производительных сил деревни, уменьшить товарность сельского хозяйства и создать угрозу разрыва союза рабочего класса и крестьянства, ставя под угрозу социалистическое строительство [XV конференция ВКП(б), 1927].

Так что в целом состояние дел в стране, еще пять лет назад лежавшей в разрухе и потерявшей несколько миллионов человек в затяжной гражданской войне, можно охарактеризовать как удивительно нормальное. Примерно так же его оценивал и человек, который вскоре выйдет на первый план нашего рассказа:

У нас дела идут в общем неплохо:

1) заготовки и экспорт идут недурно;

2) с поступлениями по госбюджету пока плоховато;

3) с червонцем хорошо;

4) промышленность ползет понемногу вперед;

5) приняли решение о снижении отпускных цен по ряду ходовых товаров;

6) вырабатываем срочные и конкретные меры по снижению розничных цен (будем зверски нажимать на торгово-кооперативную сеть[22] [Сталин, Письма, 1994].

Читатель. Ну наконец-то появился кровавый Сталин! Только как-то странно — «зверски нажимать» на кооперацию, чтобы снизить цены? Зачем?! Ведь для финансирования индустриализации надо, наоборот, поднимать цены, чтобы больше доставалось промышленности?

Теоретик. С таким пониманием линии партии вам прямая дорога в оппозицию. Вы же читали резолюцию партконференции: повышение отпускных цен — угроза социалистическому строительству! Вот Сталин и работает над снижением цен, чтобы увеличить товарооборот с «деревни» и «раскрутить» развитие промышленности. Не правда ли, неожиданное занятие для руководителя партийного аппарата?

Читатель. Уж не собираетесь ли вы сказать, что Сталин не только боролся за личную власть, а еще и интересовался экономикой? Зачем же он тогда отменил НЭП, расстрелял всех экономистов, принял закон о трех колосках и загнал половину населения в ГУЛАГ?!

Практик. Не хотел бы вас обидеть, но обратите внимание, как только упоминается идеологически окрашенное имя, то резко меняется направление беседы! Только что мы говорили о ситуации в стране, бум-трах — и речь идет уже о мотивации отдельно взятого человека[23]! Причем, еще раз повторю, не реальной его мотивации, а идеологической. Не говоря уже о разных «легендах о динозаврах»: напомню, что в 1930-е в СССР пресловутых «узников ГУЛАГа» в пересчете было на 100 000 человек меньше, чем в США в 1990-е!

Теоретик. Как можно теперь возвращаться к основной теме, если Сталин-Сталин-Сталин?! Если мы рассматриваем ситуацию в стране, то она носит объективный характер, независимо от персоналий. Наша задача как раз такую объективную ситуацию и описать. А потом разобраться, как в рамках этой объективной ситуации действовали конкретные персонажи. Заодно кое-какие идеологические штампы вскроем.

Практик. Я попробую привести один выдуманный пример. Итак, представьте, что вы — опытный руководитель в Германии 1930-х годов. Вам не очень нравятся нацисты, поэтому вы сидите в тихом университетском городке и занимаетесь наукой, пытаясь абстрагироваться от ситуации в стране. И вдруг вам звонит из Берлина дальний, но успешный в карьерном смысле родственник, который сообщает, что договорился о том, чтобы вас назначили на очень серьезную должность.

Он объясняет, что если вы не согласитесь, то не только ослабите этим интересы семьи, но еще и допустите, чтобы на эту должность был назначен безжалостный и подлый человек, который принесет много зла. И в конце концов вы соглашаетесь рассмотреть вопрос о своем назначении, едете в Берлин и узнаете, что это должность коменданта Освенцима. И у вас есть замечательный выбор.

Вариант первый: вы с негодованием отказываетесь, после чего сами попадаете в глубокую опалу (вместе с родственниками), а в Освенциме убивают 4 миллиона человек.

Вариант второй: вы становитесь комендантом, выполняете приказ и сами убиваете 4 миллиона