— Да, конечно! Мой отец, когда вернется, женит меня на внучке мадам де Валентинуа. Эта жизнь несносна! Мы как пешки, которые передвигают с места на место, а наши желания здесь не в счет. Вы выйдете замуж за дофина. Ваша судьба — стать королевой Франции. А я… я вообще ничто… Я должен буду соединить два дома: моей семьи и королевской любовницы. Если бы мы только могли убежать далеко-далеко, на никому не известный остров… Если бы вы не были королевой, а я — сыном своего отца! Были бы вы деревенской девушкой, а я простым рыбаком… Ведь тогда мы были бы намного счастливее!

Мария и представить себе не могла, что она вдруг не королева. Она свято верила в то, что никогда не забудет об этом.

Но его слова и страсть в глазах как бы вели ее…

Он с горечью заговорил дальше:

— У моего отца пять сыновей и семь дочерей, и все мы должны зазывать удачу в наш дом. Мой старший брат был сильно влюблен в одну девушку. Он очень долго шел наперекор отцу. Но посмотрите сейчас: он женат на королевской внебрачной дочери Диане Французской, а каким величественным стал наш род, породнившись с королевской семьей! А я, женившись на внучке мадам де Валентинуа, еще более укреплю эти узы. Ведь тогда мы породнимся не только с королевским родом, но еще и с королевской любовницей! Какие мы будем сильные! Какое величие! И все лишь потому, что мы маленькие фигурки на шахматной доске, и все! А они кричат от боли… но разве это важно?! Важно лишь то, что возносит мой дом, мой род…

— О чем вы, месье де Монморанси?

— Да я говорю о том, что… хотел бы убежать с вами… туда, где людям легко и радостно… где нет соглядатаев… нет великих имен… нет ничего важнее, чем просто счастье. Мария, милая, если бы мы только могли убежать далеко… и от Франции, и от земли, где вы уже королева… Вы знаете, что там у вас творится? Вы знаете, что шотландская знать объединилась в лигу, которая хочет обратить Шотландию в иную веру. Ваша земля скоро станет землей еретиков… Мне тревожно за вас… Вы — ревностная католичка и королева земли еретиков!

— Я ничего не знала, — сказала Мария.

— Потому что вам никто ничего говорить и не собирался.

— Несколько лет назад я подписала бумаги, и моя мать стала регентшей Шотландии.

— Мария, вы делаете то, что вам прикажут. Вам скажут подписать — вы подпишете, скажут выйти замуж — вы выйдете замуж… Вы делаете то, что вам прикажут… Давайте немножечко помечтаем… Скажите, вы ну хоть чуть меня любите?

Нахмурившись, она отвернулась. Ее взволновала дикость его слов. Радость переполняла ее, но она чувствовала, что никогда не будет счастлива, предав Франциска.

— Я понимаю, — сказал Генрих, — они сделают из вас то, что захотят. Вы будете их послушной королевой. Ради них вы откажетесь от собственного счастья.

— Стать женой Франциска — вот мое счастье, — сказала с досадой Мария.

Она развернулась, чтобы уйти, но тут увидела двух человек, входящих в сад. Алое одеяние одного из них и черное платье другого все сказали ей: это были кардинал Лотарингский и королева Екатерина.

Раздался внезапный смех, на ненависти к которому Мария была выращена. Ей казалось, что Екатерина смеется нарочно, чтобы кому-то стало неловко или стыдно непонятно за что.

— Кардинал, посмотрите-ка, мы поймали наших птичек! — произнесла она. — Ну до чего же они мило смотрятся! Прямо-таки райские птички… У них испуганный вид… Сдается мне, их чуть было не схватил сокол…

— Или змея, Мадам, — донеслось от кардинала.

— Бедняжки! Какая может быть надежда, чтобы спрятаться от двух человек?

— Очень маленькая, Мадам.

А Мария и Монморанси бросились с почтением к ним в ноги.

Королева продолжала:

— Значит, эти два милых создания беседуют на свежем воздухе… Месье де Монморанси, я могла ожидать, что вы поведете себя так с кем угодно, но не с королевой Шотландии… Для меня было бы понятно, если бы я увидела здесь собственного сына… Но вас?!

— Мы совершенно случайно встретились, Мадам! — произнесла Мария, но предательский румянец смущения стал заливать щеки.

Кардинал насмешливо посмотрел на нее. Она поняла, что он ни капельки не рад встрече в саду.

А что касается королевы, то она была просто в восторге.

Марии вдруг показалась, что Екатерина вовсе и не хочет, чтобы Франциск и Мария поженились. Похоже, Екатерина была бы страшно довольна, окажись Мария увлеченной Монморанси.

Кардинал сказал:

— Знаете ли, Ее Величество и я думаем, что это уж слишком большое удовольствие для нас бегать по округе и искать вас…

Мария даже не успела ничего сказать в ответ, как Екатерина произнесла:

— Похоже, у шотландской королевы жар. — Ее тонкие длинные пальцы скользнули по щеке Марии. — А ты перегрелась…

— У меня болит голова… надо вернуться во дворец, там прохладно…

— Ну да… конечно… там прохладно… Кровать… задернутые шторы… как раз то, что нужно от вашей болезни.

Понимая, что кардиналу слышать это все неприятно, а Генриху так просто неловко, Мария с вызовом сказала:

— У Вашего Величества громадные познания в таких вопросах. И все это благодаря вашей наблюдательности. Но в этом случае я осмелюсь сказать, что вы ошибаетесь. Это всего лишь головная боль от жаркого солнца.

Белоснежная в кольцах рука опустилась на плечо Марии, и девочка вздрогнула.

— Я ошибаюсь редко, — проговорила королева. — Ты права, я, возможно, даже слишком наблюдательна. От меня можно утаить лишь самую малость… А теперь месье де Монморанси проводит тебя во дворец… И не забудь о моем лекарстве: постель… задернутые шторы… закрытая дверь, чтобы слуги не беспокоили тебя. Это будет в самый раз. Ступайте… а мы с кардиналом продолжим прогулку…

Мария присела в реверансе, Монморанси поклонился, и они ушли во дворец. Мария торопливо распрощалась с Монморанси и отправилась к себе в покои, где к ней бросились встревоженные Флем и Битон, но она отмахнулась от них — болела голова, и все, что хотелось, так это отдохнуть в тишине.

* * *

Занавески вокруг кровати бесшумно ушли в сторону, и Мария, открыв глаза, увидела облаченную в алое фигуру кардинала. На его скрещенных руках вспыхивали драгоценные камни.

— Месье?! — воскликнула она, вскакивая в кровати.

— Лежи, лежи, дитя мое, — произнес он, садясь на краешек постели и опуская ей на лоб руку.

Она откинулась на подушки.

— До чего же ты красива, — приглушенно сказал он.

— Я прилегла отдохнуть…

— Как и посоветовала Ее Величество!

— Я… не думала, что… кто-то придет…

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет… нет… но…

— Успокойся, моя маленькая. Зачем пугаться? Королева совершенно правильно посоветовала тебе вернуться во дворец… Тебе, такой чистой и непорочной, нехорошо видеться с юношей с репутацией Монморанси.