о том, что Марат потерял свою мать. Хочется извиниться и я легонько, чтобы никто не заметил, касаюсь руки мужчины.

— Мне жаль.

— Это было давно, — спокойно отвечает он и машет знакомому, который вернулся. А потом говорит нам: — Я сейчас.

И уходит, торопясь узнать новости. Пока они разговаривают, Даша кусает губы и сжимает край стола так, что белеют костяшки пальцев. И вот Марат жмёт руку доктору, а потом спешит к нам.

— Аппендицит с перитонитом… — начинает он, и подруга, побелев, всхлипывает. — Нет-нет! Всё хорошо! Операцию сделали очень вовремя. Через полчаса было бы хуже.

Дашка, не выдержав, начинает рыдать, и мы с Лолой тоже плачем. Обнимаемся, а Марат, смущённо кашлянув, оглядывается, явно не зная, куда себя деть.

— Да всё же хорошо, — ворчит недовольно. — Может, вам газировки принести? Воды? Мороженого? Тыква, хватит реветь! Ответь мне.

— Хватит её Тыквой обзывать, — выкрикивает Лола. — Это обидно, знаешь ли!

— Почему? — теряется Ахматгариев. — Тебе не нравится?

— Нет, — хмурится подруга.

— А я обожаю тыкву, — выдаёт он.

И у меня сердце пропускает сразу несколько ударов. Очень уж двусмысленно прозвучало! Марат же об овоще сказал, не обо мне. Так почему потеплело на душе?

Глава 23. Вечеринка на Хэллоуин

Мама Даши быстро идёт на поправку, но Марат исправно отвозит нас в больницу каждый день после уроков, а потом мы едем домой, подбрасывая по пути девочек. Однокурсники не знают, что и думать, по университету уже ходят самые разнообразные слухи, которые подружки с удовольствием мне пересказывают.

— Большинство уверено, что он в Лолу влюбился, — фыркает Дашка и болтает ногами, сидя на каменном ограждении лестницы. Провожает взглядом Королёву и её компанию, которые упорно игнорируют нас. — А тебе цветы дарил, чтобы замолвила за него словечко. Другие считают, что он поспорил на тебя. А вот обо мне ничего не говорят…

Строит обиженную мину, но не выдерживает и иронично фыркает, а потом мы все трое смеёмся. Звенит звонок, и подруга спрыгивает. Мы бежим на занятие по физиологии человека, как на моём пути вырастает фигура.

— Тань, ты не ответила, — заслоняя мне путь, торопится выговориться староста параллельной группы. — У нас не хватает средств. А ещё пожарные приходили снова, и Царёва с ума сходит… Потребовала для себя трон, представляешь?! Где, я тебя спрашиваю, взять трон?

— Костя, я давно уже не староста, — сухо отвечаю ему. — Поговорите между собой, пораскиньте мозгами и что-нибудь придумаете…

— Тань! — Взрывается он, но шумно выдыхает и говорит тише: — Ты обязана нам помочь! Твой Марат и пальцем не пошевелил.

Ох, как сердце ёкнуло, когда он сказал «твой Марат»! И сразу вспомнились бесконечные вечера, которые мы проводили за учёбой. Сразу после больницы, едва поужинав, садились рядом, и у меня пульс зашкаливал, как на физкультуре.

— Хватит отмораживаться, — давит Костя. — Иначе все лишатся праздника. У тебя совесть есть?

— А у тебя есть? — встревает Лола, и к ней присоединяется Даша. — Ты сам хоть чем-нибудь пошевелил? Как не стыдно сваливать свои проблемы на слабую девушку!

— На какую девушку? — растерянно хлопает глазами и нехорошо улыбается. — На Тыкву-то?.. Ай!

Его отшвыривает к стене, когда кто-то стремительно проходит мимо, и Костя кричит:

— Эй, придурок! Смотри, куда прёшь! — Но тут же осекается. — Марат? Ты-то мне и нужен! Там Царёва трон потребовала…

— Двадцать семь, — сухо перебивает его Ахматгариев и уходит.

Костя сплёвывает в сердцах, а я тихо поясняю подругам:

— Марат подсчитал, кто-что делал в том году, и вынес в чат старост «хвосты». Костя громче всех кричит, но ответственности на себя не берёт. И у него долг — двадцать семь поручений.

— Это справедливо, — кивает Лола. Мы входим в аудиторию и садимся. — Вот только кажется, что вечеринки не будет.

— Небольшая потеря, — отмахивается Даша.

Дни летят так быстро, что за больничными и учебными хлопотами я не успеваю их считать. Только когда на сотовом высвечивается дата 31 октября, а всё вокруг обрастает ведьмовской атрибутикой, осознаю, что Хэллоуин наступил.

Лола наряжается Мартишией Адамс, Даша нацепляет на голову чёрные кошачьи ушки, а я напяливаю объёмный оранжевый свитер, в котором всегда была похожа на шарик… Или на тыкву, что сейчас и подчёркиваю полосками из стёжки. И прикрепляю булавкой зелёный листик. Так показываю, что прозвище, доставшееся мне с лёгкой руки Ахматгариева, меня не задевает.

«Особенно после того, как Марат заявил, что обожает тыкву!»

Мы настраиваемся на праздник, вот только зал, в который приходим после занятий, выглядит уныло. Несколько кривых тыкв, лампы с наброшенной на них сетью, небольшой столик и скромные закуски на нём.

— На что хватило сданных денег, то и получайте, — огрызается Костя. — Если бы Танька нас не бросила, а Ахматгариев не слился, это был бы праздник века!

Потолкавшись у входа, студенты уходят. Царёва, явившись на карнавал в роскошном бальном платье королевы вампиров при виде стула, который покрашен золотой краской, тоже торопливо ретируется.

К нам протискивается Лола:

— Девочки приглашают к себе в общагу, — шепчет она. — Костюм пригодится, а то получится, что зря тащила. Идём?

— Придётся, — кивает Даша и морщится. — Костя такой болтун! Теперь все думают, что маскарада не будет из-за Ахматгариева и Тани, которые и пальцем не пошевелили.

— Не поспоришь, — пожимаю плечами. — Я действительно ничего не сделала.

— И молодец! — восклицает Лола. — Когда ты ушла из старост, сразу стало понятно, на ком всё держалось. Если раньше всё делала ты, то заслужила получать доплату за всех старост. Я раньше и не осознавала, как много ты работала!

— Мы и в общаге повеселимся, — обнимает меня Даша, и Лола присоединяется. — Гуляем до утра!

Только покидает здание, как нас ослепляет светом фар.

— Что это? — Все щурятся, закрываясь от яркого освещения. — Грузовики?! Здесь не стройка…

И тут к нам подкатывает жёлтый кабриолет и Марат поднимает руку:

— Тыква! Отличный костюм. А как тебе мой?

Смотрю на него, одетого, как обычно, и ворчу:

— Так это была маска? А я подумала, что у тебя амплуа самовлюблённого эгоиста.

Он выскакивает из машины и широко улыбается мне:

— Это маска. Сейчас убедишься!

И машет кому-то. Из грузовиков вытаскивают странную мебель, и Лола ахает, сложив ладони:

— Это что? Гробы?!

— Трон! — восклицает Царёва, которая уже успела вернуться. — Какая прелесть?

Кривые зеркала, ростовые куклы, сундуки с костюмами. И это ещё не всё! Вскоре в зале установили умопомрачительное освещение, а на каждой стене проекторы показывали знаменитые ужастики, и вокруг расставили столы с такими роскошными закусками, что студентки визжали от восторга и фотографировались с ними.

— Пальцы ведьмы из печенья! — ахает