— Ложись, Соломия. Позволь посмотреть, как вы двое себя чувствуете.

Она колеблется пару секунд, а потом медленно опускается на подушку. Настороженная. Взволнованная. Пальцы отпускают одеяло. Смотрю ей в глаза и тяну его вниз.

— Обнажи живот, — приказываю ей.

Девочка вспыхивает ещё больше. Чувственная. Сладкая. Послушная. Пальцы зудят от желания сделать это самому, но то смущение, с которым она медленно тянет вверх сорочку, тоже очень лакомой кусочек. Так сильно старается, чтобы одеяло не сползло ниже, отрывая моим глазам лобок. И так сладко пахнет, что мой самоконтроль даёт ощутимую трещину. Рано пока. Она не готова к моему голоду. Но кое-что я ей определённо дам.

Накрываю ладонью подрагивающий живот. Такая нежная кожа. Не могу сдержаться, чтобы не погладить… Вздрагивает, задерживая дыхание. Под тонким батистом взволнованно вздымается грудь. Не большая, но мне неожиданно очень даже нравится. Ткань натягивают тугие ягодки сосков, вызывая желание поймать их зубами, ртом, втянуть, облизать. Зрачки в голубых глазах расширяются ещё больше, почти затопляя радужку. Возбуждение, приправленное страхом. Пряно. Вкусно. Пока что достаточно.

Сосредотачиваюсь на ощущении маленького энергетического комочка в женской утробе. Какой сильный мальчишка. Даже в истощённом состоянии. Благодаря ей. Выпил мамочку почти до дна. А она даже не сопротивлялась, верно ведь? Отдала тебе всё, что могла с чистым сердцем, любя тебя. И любила бы, даже умирая. Удивительное самопожертвование, с учётом всего, что с ней случилось. Ты голоден. Но щадишь её теперь. Бережёшь. Правильно. Я дам больше.

— Адамир… — несмело произносит Соломия, полностью расслабившись. Доверившись.

— Рок, — исправляю её. Ловлю затуманенный взгляд. Сонно моргает.

— Рок… мне неловко… но скажите, чем я бы могла заниматься в вашем замке?

Сейчас я жалею, что больше не могу свободно читать её мысли. Мне казалось, я исчерпывающе понятно донёс мысль, что работать в таком состоянии ей никто не позволит. Да и потом тоже, но упрямой девчонке это пока рано слышать. Пускай привыкнет, проникнется своим положением, тогда и дам понять, что ей работать попросту не нужно.

— Если ты о работе, то мой ответ прежний, — не прячу ноток раздражения.

— Я не о работе… пока, — добавляет строптивица. — Просто… я не привыкла сидеть в четырёх стенах и ничего не делать. Так и с ума сойти можно. Мне бы хоть какое-нибудь занятие. Пожалуйста.

— И что же ты хочешь? — интересуюсь, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться тем, как сменяют друг друга эмоции на этом красивом личике. Признаю. Не учёл этот вопрос. — Ты ведь чего-то конкретного хочешь?

Она запинается, словно стесняется своей просьбы. А может так оно и есть. Тем интереснее.

— Я бы хотела попросить художественные краски? И основы… Если это никого не затруднит.

Неожиданно.

— Ты — художница?

— Нет! — слишком поспешно отвечает она. — Ничего серьёзного. Просто люблю… но времени на это никогда толком не хватало… а сейчас…

— А сейчас время у тебя неожиданно появилось, — склоняюсь я к ней. Мальчонка уже получил столько, сколько сможет употребить, и ощущение её кожи под ладонью снова становится остро ощутимым. И не погладить этот нежный бархат выше моих сил.

— Да, — кивает, трепеща ресницами. Вдыхает резко воздух и мой взгляд прикипает к приоткрытым губам. Хочу попробовать. Уверен — она сладкая.

— Расскажешь завтра Жозелин, что тебе нужно. Она организует.

— Спасибо, Рок, — манящие губы смущённо улыбаются. Зачем я сдерживаюсь? Всё равно ведь возьму.

Кажется, я не хотел её пугать. Но ведь слегка познакомить со своим голодом можно. Ей понравится. Я знаю…

Сладкая. Какая же сладкая. Это податливое тело подо мной, этот тихий стон. Удивлённый. Испуганный. Полный желания. Да, моя вкусная девочка. Сминаю ртом пухлые губы, смакую их мягкость, лаская, прикусывая и зализывая, раздвигаю и толкаюсь языком в нежную мякоть рта, представляя, как буду вбиваться в тугое лоно. Мне хочется её пить. Поглотить без остатка. Присвоить. Меня заводит то, как красиво она сдаётся моей власти. Дрожит. Поддаётся. Отвечает. Несмело, почти невинно. Пьянящая.

Давлю в себе желание скользнуть рукой с живота ниже, погрузиться пальцами во влажный жар. Рано. Вспугну. Надо отпустить. Пока что. Разочарованный рык тоже удаётся придушить.

Отрываясь от её рта, слизываю с губ медовый вкус. И всматриваюсь в затуманенные глаза. В которых начинает появляться прозрение.

— Не надо… — шепчет, сжимаясь.

— Тшш, — накрываю губы своими пальцами. — Ты спрашивала, чем можешь меня отблагодарить. Я хочу твою энергию взамен моей. Добровольно. Дашь?

Голубые глаза возмущённо прищуриваются. Закипает внутри мгновенно. Отворачивается от моего прикосновения, тянет вверх одеяло, заставляя убрать руку. Позволяю ей это. Интересно, сдержит свой неожиданно горячий норов? Аж дрожит, так распирает её злостью. Но девчонке хватает ума взвесить свои слова. Понимает, что не стоит меня злить. Умница. Вместо обвинений и праведного негодования я слышу наивное:

— Я не буду с вами спать!!!

— А я разве заставляю? — прищуриваюсь в ответ. Какое чудное сочетание — пылкая внутри и умеющая держать себя в руках.

— А разве нет? — поджимает губы. Искусанные, припухшие. С огнём играет.

— Нет. Я предпочитаю, чтобы женщина ложилась под меня добровольно, — и она тоже сделает это, когда будет готова. А пока снимем немного брони, под которой прячется столь вкусная сущность.

— Тогда я не понимаю.

— Я прошу лишь о поцелуях, сладкая. Ты так щедро делишься со мной своей силой, в обмен на мою, что этого мне будет вполне достаточно.

Пока что.

— Всего лишь поцелуи, Соломия. Это ведь не так страшно, правда? Дашь мне это?

Она хмурится. Остывает. Думает. В глазах опасения и тревога. И желание согласиться. Решится?

— Вы правы, не страшно. И если это нужно для того, чтобы дать вам эту энергию, то я согласна, — произносит наконец тихо. И нет в этом покорности жертвы. Она действительно хочет меня отблагодарить, хоть ей отчего-то и претит способ. С учётом того, насколько сильно она на меня реагирует, мне даже интересно в чём причина. Но с этим разберусь позже.

— Я очень рад, Соломия, — не сдержавшись, провожу пальцем по нежным губам. — До завтра, сладкая. Спокойной ночи.

Девушка растеряно кивает, а я поднимаюсь с кровати. Телом приятно разливается столь щедро отданная ею сила. Как удачно для меня кто-то потерял эту девочку и своего наследника в её утробе. Я такой оплошности уж точно не совершу.

Чувствуя спиной её взгляд, направляюсь к себе. Толкаю дверь, собираясь шагнуть через порог. И слышу тихое.

— Меня все зовут Мия, или Соля. Спокойной ночи, Рок.