впитала ту долю эмоциональной атаки, которая пришлась на нее. Катя растерянно огляделась. Ее некому было защитить. Некому, кроме нее самой. В ней уже не было той ярости, которой она била Веру на входе. В ауре Кати еще преобладал белый, и воспользоваться темной силой она не могла. Но у нее было еще одно преимущество. Она умела причинять физическую боль, а ее соперница – нет.

Катя обернулась, схватила стул и швырнула его в Веру. Та инстинктивно отшатнулась, на миг потеряла контроль и, главное, открыла путь к бегству. Катя успела сделать несколько шагов, но как будто уперлась в невидимую стену.

Стену чужой страшной энергии.

Вера тоже ощутила ее и испуганно обернулась на дверь.

По ту сторону раздался звонкий стук острых каблуков. Спустя несколько мгновений в зал вошла высокая светловолосая женщина в строгом деловом костюме кремового цвета, но угроза исходила не от нее. Следом за ней появился мужчина в черной рясе до пят. Он двигался в густом облаке синего мистического тумана. Катя прочла много книг, в том числе по физике, и уже давно подозревала, что кроме спектра у эмеров должно существовать такое понятие, как емкость. Важен не только цвет, который эмер способен впитывать и испускать, но и то, в каком количестве этот цвет накапливается. Вошедший монах не был универсалом, как Катя или ее отец, но это был эмер невероятной силы, накачанный энергией по самую макушку.

– Уберите их! – крикнул Макеев охране, которая наконец избавилась от контроля Веры.

Щелк!

С таким звуком передвинулись четки с черепами в руке монаха.

– Эти люди использовали силу эмеров. Канон нарушен! – торжественно произнесла незнакомка непонятную для Кати фразу.

Щелк.

В зале было довольно шумно, но этот звук все равно резко бил по нервам, словно стук молотка судьи при оглашении приговора.

Из синего тумана вылетели быстрые стрелы, и двое охранников Макеева, бросившиеся к женщине, скорчились, хватаясь за грудь, и замертво упали на пол. Остальные стояли в оцепенении.

Катя невольно сделала пару шагов назад.

– Не бойся, девочка моя, – холодно улыбнулась женщина, – Я знаю, что с тобой сделали эти монстры. Уроды способны видеть мир только в разрезе своего уродства и калечат все, до чего дотягиваются их руки. Со мной тебе это не грозит. Ты будешь жить в безопасности.

– Жанна? – изумленно выдохнул Глеб.

Вера широко распахнула и без того огромные глаза и пораженно уставилась на незнакомку.

Катя оглянулась на отца. Тот еле держался на ногах, пошатываясь от усталости.

– Да, братик. Я наконец тебя нашла, – произнесла женщина с ядовитой улыбкой и повернулась к Кате. – Не буду скрывать, племянница, мне тоже нужна твоя сила. Но как равному партнеру. Я невольно подслушала твою гневную речь, и ты совершенно права, дорогая. Слабые духом и телом хотят тебя использовать. Так пойдем же туда, где живут равные тебе. Там ты будешь чувствовать себя в безопасности.

– Не слушай ее! Она лжет! – выкрикнул Глеб.

Макеев с непонятным Кате любопытством наблюдал за разворачивающейся сценой. На него, похоже, никак не действовало то, что парализовало его охранников и помощников. Глеб в ярости и отчаянии смотрел на сестру, понимая, что сейчас он точно проиграл и ничего не может противопоставить ей и той силе, которую она с собой привела. Монах медленно обходил Катю по кругу, держа под контролем людей. Кучка молодых эмеров столпилась в углу зала, стараясь держаться подальше от намечавшейся схватки.

Катя стояла в центре этой странной многогранной фигуры.

Кому доверять?

Только тому, кто был готов пожертвовать собой ради ее счастья, забыв про свою великую миссию по спасению всех эмеров. Родному отцу.

– Дорогая моя, ты избранная. И это значит, что я сделаю все, чтобы ты жила в безопасности и была счастлива. – Тетя улыбнулась, но Катя не поверила ее словам. Потому что отец сказал, что эта дама лжет.

По залу снова внезапно разлилась волна розового. Вера взяла себя в руки и нанесла удар.

Умиление и горе схлестнулись, нейтрализуя друг друга. Монах был намного сильнее, но Вера обладала уникальной способностью пробивать защиту эмеров, так что противник дрогнул. Монах тут же опомнился и усилил давление, но тех секунд, когда его контроль ослаб, оказалось достаточно, чтобы охрана Макеева пришла в себя и выхватила оружие.

А когда Димитрий снова попытался ударить по ним горем, они открыли огонь.

Глеб поспешно бросился к Кате. В три прыжка он настиг ее, схватил в охапку и повалил на пол.

Стрельба стихла.

Щелк. Щелк, – монотонно и грозно пропели четки.

Катя попыталась поднять отца, но он навалился на нее всем телом и не шевелился. Она перевернула его и уставилась на безжизненное лицо, на котором застыла странная растерянная улыбка. Из-под его тела медленно растекалась красная лужа.

Катя в растерянности обернулась, ища помощи…

Жанна медленно поднималась с пола, к которому прижималась, спасаясь от выстрелов. Невредимый Димитрий стоял на прежнем месте. Мертвые охранники растянулись на полу. Бледная Вера сползала по стене, оставляя на ней красные полосы. На плече у нее была кровь, но ослабла она не от физической боли, которую все равно не чувствовала. Вера смотрела на Глеба.

Катя еще раз взглянула на отца.

Он был мертв.

Девушка пока не могла этого осознать. Она только обрела его… только начала узнавать… только поверила ему.

Последним его желанием было спасти ее.

Так чего же она ждет?

Тут больше не осталось никого, кто был бы ей дорог. Только враги.

И Катя, как бегун, с низкого старта рванула прочь из зала. Ей что-то кричали вдогонку, но она не разобрала слов.

Как птица, она слетела по лестнице, выскочила во двор и побежала в сторону парка…

– Блоп-блоп, – раздалось позади, и что-то кольнуло ее в спину.

Она на бегу оглянулась: возле одного из черных внедорожников стояли люди Макеева со странными пистолетами в руках.

И вдруг мир вокруг нее потерял четкость и закружился. Катя сильно ударилась скулой об непонятно откуда взявшийся асфальт и потеряла сознание.

* * *

Жанна посмотрела вслед Кате.

– Ничего… далеко не убежит. Я ее почувствую везде, – сказала она и повернулась к Макееву. – А вы, значит, у нас полукровка? Ну что ж. Формально это вас спасет. Канон по отношению к подобным вам более благосклонен.

Макеев скрестил руки на груди и продолжил молча смотреть на нее с пренебрежительной и ироничной полуулыбкой.

Остальные эмеры поспешно выбежали из зала. Следом за ними, пошатываясь, вышла Вера. Ее никто не останавливал.

– Скорее четвертькровка, хотя это и для меня явилось сюрпризом. Изначально