— Поверьте, у нас все чудесно! — убеждала Саша. — Вы просто предубеждены! Быть человеком — здорово!

— А люди, вообще-то, считают, что быть ведьмой намного лучше! — взорвалась Аглая.

— Глаша… — Анна успокаивающе похлопала ее по плечу.

— Ну, уж нет! — рассвирепела Аглая. — Не могу это слушать! Мы умнее, талантливее, глубже людей! Мы владеем знаниями, о которых все твое человечество и понятия не имеет, мы…

— А самолеты? — усмехнулась Настя. — Или Интернет? Что ты можешь противопоставить техническому прогрессу? Люди не так глупы, как тебе кажется!

— Самолеты? — мрачно повторила Аглая.

Она раскинула руки параллельно земле, встала на мыски и взмыла в воздух.

— Потолок! — предупредила Анна.

— Ой, мама… — пробормотала Саша. — Ты умеешь летать? Но почему… мы…

Аглая спустилась на пол.

— Потому что, дорогая, вам было рано, — пояснила она. — Если бы вы вдруг начали летать над Истрой — а по незрелости вы вряд ли смогли бы удержаться, — нас бы не то что сожгли — нас бы разорвали на части. Ты еще многого не знаешь. И, что грустно, не хочешь узнать. Пока у вас есть только сила, но нет представления, как ею пользоваться. Но вы решили быть ближе к людям! Что, милочка, ты, я вижу, хотела бы полетать? — Она набросилась на Настю, которая смотрела на тетку во все глаза.

— Ма, а ты тоже так можешь? — обратилась Настя к Анне.

Анна хмыкнула, чуть напряглась и поднялась вверх вместе с креслом, в котором сидела.

— Дочка, любовь моя, передай мне «Рокфор», — попросила она и расхохоталась.

— Не жалеете? — поинтересовалась Аглая.

Саша посмотрела на Настю, Настя задрала голову и взглянула на Анну, но опомнилась и энергично замотала головой.

— Ладно. — Аглая развела руками.

Она заговорщицки подмигнула сестре и вежливо-вежливо поблагодарила хозяек за гостеприимство.

— Думаю, нам пора, — объявила Аглая. — Ань, спускайся.

А через пару минут, уже в лифте, она воскликнула:

— Ну, засранки! Мы им покажем, что такое настоящее колдовство! Никуда они не денутся!

— А может… — засомневалась Анна.

— Не может! — заорала Аглая. — Мы должны вернуть этих идиоток в семью! Род Леммов не прервется!

— Ты сейчас похожа на Амалию… — сообщила Анна и немного отодвинулась от разбушевавшейся сестры.

— Вот и прекрасно! — Аглая сверкнула узкими, как у змеи, зрачками.

Такое двоюродная сестра видела не первый раз в жизни.

* * *

— Я не читаю женские романы! — заявила высокая пепельная блондинка с роскошными зелеными глазами. — Не выношу все эти сантименты, розовые сопли…

Блондинка совершенно точно считала, что она — королева вечеринки. И не только вечеринки — королева жизни: самая остроумная, самая красивая, самая успешная.

Блондинка вела ток-шоу на телевидении, развлекательную музыкальную передачу, появлялась на самых известных вечеринках и постоянно украшала собой светскую хронику.

Ее звали Елена, и она действительно была хороша: над волосами поработал лучший в городе колорист, платье лично для нее шил Чапурин, туфельки она купила в бутике Майкла Корса, а украшения ее не оставляли сомнений — это был чистой воды Булгари.

Саше не было никакого дела до блондинки: она могла даже облить свои роскошные пепельные волосы водкой и поджечь, могла признаться в связях с Аль — Каидой или в том, что спит с президентом, — ничто не могло отвлечь Сашу от Игоря. Но, когда заговорили об успехе женщин-писательниц, Саша сказала, что ее тетка — Анна Смирнова, что и побудило Елену скорчить презрительную мину.

— Моя тетя пишет не женские, а просто романы. И в них больше секса, чем сантиментов, — заявила Саша.

— Зачем читать о сексе? — делано рассмеялась блондинка. — Лучше им заниматься! Никогда не читаю все эти глупые журнальные статьи и глупые женские романы! Я даже «Секс в большом городе» не видела.

— Моя тетя не пишет глупые романы, — с нажимом повторила Саша.

Она не совсем понимала, зачем ввязывается в нелепый спор с этой надутой стервой, но вдруг обуявшая ее гордость за семью, в которой, в отличие от Елены, никто никогда не делал ничего глупого и бездарного, не дала поразмыслить. Чувства захлестнули, и Сашу прорвало:

— Не помнишь, какая последняя тема была на твоей передаче? Интимные стрижки — миф или реальность? Так, кажется? Глубоко интеллектуальная задача, лучшие умы бились над ее решением! Конечно, я не смотрю такие пустые, никчемные программы, но, раз уж мы заговорили о женской глупости, позволь заметить, что к твоему цвету волос совершенно не идет лиловый бархат.

Все это Саша произнесла спокойно, с дружелюбной улыбкой на устах.

Елена, открыв рот, посмотрела на нее, а остальные гости захихикали в кулак.

— Игорь… — промямлила наконец Елена. И не закончила начатую фразу.

Саша уставилась на блондинку во все глаза, и Елена почувствовала, что забывает слова. Забывает потому, что на нее накатывает мигрень — страшная, до тошноты (которая пройдет, едва Елена переступит порог своей квартиры). Кое-как попрощавшись, Елена ушла, и стоило ей скрыться из поля видимости, как весь стол разразился аплодисментами.

Саша хохотала вместе со всеми, выслушивая истории о том, какая Елена стерва и дура, и не заметила, что из ее сумочки выпал толстый черный жучок, пробрался на кухню, вылетел через окно и помчался в сторону Волоколамского шоссе.

* * *

— Хорошо, что он известный человек, — говорила Анна, вырезая из журнала фотографию Сергея Гайсинского.

— Дай сюда свечи! — потребовала Аглая.

Свечи должны были быть из настоящего пчелиного воска — это усиливало магию. А еще, по-хорошему, следовало вылепить похожее на объект лицо и сделать некое подобие внутренних органов.

Фигурка получалась довольно большая — сантиметров пятьдесят. Аглая постаралась — даже приделала восковому Сергею член и мошонку.

— Сделать побольше или поменьше? — хихикнула она.

— Не отвлекайся! — прикрикнула на двоюродную сестру Анна.

Ближе к полуночи все было готово: восковая фигурка покоилась на серебряном подносе; на зеркале, лицом вниз, находилась фотография Гайсинского, а посреди обеденного стола на кухне лежала тонкая старинная книга, раскрытая на странице с красно-золотой пентаграммой.

С первым боем часов, предвещавшим начало нового дня, Аглая устроилась с одной стороны стола — там, где лежало зеркало, Анна села с другого конца — напротив фигурки. Она протянула руки над восковым человечком и зашептала:

— Ты мягкий, как воск, ты теряешь волю, твой разум принадлежит мне, слушай, что я тебе прикажу…