– Солдат, Хатусу, редко можно привлечь золотом и серебром. Они всегда будут сражаться за фараона и царскую кровь. Хатусу стало не по себе. Она взглянула налево. На нее, не отрываясь, смотрел высокий молодой мужчина. На гладко выбритой голове его плотно сидела маленькая круглая шапочка. Его умное лицо бьто отмечено нервной выразительностью. У него были пухлые губы и полные щеки. От ее глаз не укрылся не совсем свежий ворот его одежды. В руках он держал мухобойку, которой похлопывал себя по щеке. Но больше всего ее поразили его глаза, и она едва удержалась от улыбки, заметив отражавшееся в них вожделение. Забыв об этикете и всяком приличии, молодой человек раздевал ее своим взглядом. Он увидел, что его заметили, но от этого нисколько не смутился, сохраняя прежнее выражение лица. Ему с трудом удавалось сидеть спокойно, пока рассаживались остальные, и служители раскладывали перед ними документы, его пылающий страстью взгляд оставался прикованным к ней.

«Вот и нашелся человек, – размышляла Хатусу, – который будет предан мне телом и душой. Но кто он?» Она повернулась к сидевшему рядом с ней святому отцу, одному из главных жрецов храма Амона– Ра.

– Кто тот молодой человек, что сидит с таким неловким видом? – шепотом спросила она.

– Это Сененмут, самый настоящий выскочка, с пренебрежением проворчал жрец.

– Вот оно что! – Хатусу отвернулась с едва заметной улыбкой. Сененмут! Ей случалось слышать о нем. Своим возвышением он был обязан только самому себе. Храбрый воин, доблестный солдат. Он оставил военную службу и был приближен ко двору, где быстро поднялся и получил должность надсмотрщика работ, и в его ведении находились памятники и храмы. Это имя ей стоит запомнить!

Рядом кто-то вежливо кашлянул. Хатусу повернула голову и увидела Сетоса. Он подмигнул ей с приветливой улыбкой. Хатусу улыбнулась с облегчением, радуясь дружескому взгляду. Они были знакомы много лет. Ей будет очень нужна поддержка этого влиятельного, состоятельного человека, жреца высшего ранга и главного обвинителя, получившего прозвище Глаза и Уши Фараона. Сетос входил в круг ближайших друзей ее покойного мужа. Его голос в совете будет иметь вес и может оказаться решающим. Хатусу глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей не следовало терять самообладание. Недруги не должны увидеть, как она слаба и уязвима. Настанет день, и они будут целовать землю у ее ног! А до этого ей придется противостоять многим опасностям. Она закрыла глаза и задумалась. Ее снова и снова вынуждали приходить в маленький храм Сета за очередным посланием, полным угроз и хитроумного шантажа. Ее предупреждали, что в случае, если эти секреты станут известны, Рахимер подоспеет как хитрый крокодил, и Дом Уединения покажется ей раем в сравнении с любой другой участью, которую он мог уготовить.

– Да будет об этом известно!

Хатусу вздрогнула и подняла голову. Массивные двери из кедра были закрыты, и стража заняла свои места, писцы и служители покинули зал. Ярко горели масляные светильники. Заседание совета начиналось. Уже поднялся жрец и, повернувшись к пустовавшему трону, готовился произнести положенное обращение. На троне восседал бы Тутмос, будь он жив, но его наследник в это время крепко спал в личных покоях фараона – Доме Обожания.

Жрец простер вперед руки и заговорил нараспев:

– Приветствуем тебя! Владыка Верхнего и Нижнего Египта, чей голос правдив, любимый Ра, золотой Гор, владеющий короной и коброй! Великий серебряный сокол, защищающий Египет своими крылами! – продолжал жрец, хотя на самом деле он восхвалял ребенка, который был слишком мал, чтобы держать в руках меч, не говоря уже о том, чтобы идти на войну. – Могучий бык против жалких эфиопов! Его копыта топчут ливийцев!

Хвалебной песне, казалось, не будет конца. Хатусу с большим трудом подавила зевок. Но наконец жрец выполнил свою обязанность и сел. Рахимер хлопнул в ладоши и одарил собрание приветственной улыбкой.

– Заседание совета начато, нас ждут важные дела, – он бросил взгляд на сидевшего справа от него Бейлетоса, главного писца. – И дела эти секретные.

Хатусу придала лицу выражение невозмутимого спокойствия и приготовилась слушать. Сначала один за другим последовали обычные отчеты о видах на урожай, о визитах иноземных послов, поступлениях золота и серебра в кладовые Дома Серебра, сообщения о здоровье сестер фараона. Интерес Хатусу проснулся на выступлении Сененмута. Молодой человек говорил тихо, но отчетливо, и смотрел не на Рахимера, а в стол. Хатусу радостно стиснула руки, чувствуя в глубине души уверенность, что этот человек не куплен Рахимером. Ставший необычно молчаливым после смерти фараона, Омендап доложил о положении дел в войсках и состоянии защитных укреплений на границах вдоль Нила и у первого порога. Нарисованная Омендапом картина выглядела мрачно. Лазутчики и дозорные доносили о передвижениях войск по ту строну египетской границы. Существовала вероятность того, что ливанцы сосредотачивают войска в Красных землях – обширных пустынях к западу и востоку от Египта. По донесениям разведчиков с юга, бедуины сообщали о том, что эфиопские племена, узнав о смерти фараона, призывали всех житeлeй пустыни не обращать внимания на египетские пограничные и таможенные посты. Если нет фараона, то дань платить незачем. Так они рассуждали. А за линией укреплений «Путь Гора», протянувшихся через Синай до Ханаана, затаилась в ожидании держава Митанни – серьезный противник Египта.

– Очень важно поэтому, – сказал в заключение Омендап, – чтобы совет назначил регента, который бы действовал от имени фараона.

– Прикажите нам выступить! – стукнул по столу кулаком Ипyвер, командующий полком Гора. Предоставьте недругов нашим заботам!. Мы доставим их в Фивы, где им размозжат головы, а тела вывесят на городских стенах, как предупреждение для всех остальных!

– И против кого же двигать войска? – возразил Омендaп. – Против ливанцев? Но с их стороны нет никаких нарушений. Нубийцы, если и замышляют зло, то ведут себя пока тихо. А может быть, все наши враги объединились в едином заговоре против нас? Как нам узнать? Вполне возможно, что они только и дожидаются выступления с нашей стороны. Этот шаг может быть расценен ими как проявление слабости либо использован, как повод к войне.

От доводов Омендапа веяло холодом беды. Ипувер беспокойно заерзал на своем стуле.

– Требует безотлагательного решения два вопроса, – с беспощадной прямотой продолжал Омендап. – Смерть фараона окружена тайной, которую необходимо раскрыть. И, во-первых, должен быть назначен регент.

Он бросил взгляд через стол на Сетоса. Прокурор мельком взглянул на Хатусу, которая благожелательно улыбнулась.

– Итак? – Рахимер посмотрел на Хатусу, и в глазах его вспыхнули злые огоньки. – Как продвигается дело по обвинению начальника охраны Менелото?

– Пока – никак, – сухо ответил Сетос. – Всем известно, что произошло в Зале Двух Истин. Главный судья Амеротк, вместо того чтобы прояснить дело, еще больше усложнил его. Он отложил слушание до завтрашнего утра.

Хатусу вместе с остальными выслушала краткое сообщение Сетоса о том, что происходило в суде. Во время своего выступления Сетос ни разу не взглянул в ее сторону. Она крепко вцепилась в край стола и напряглась, ожидая продолжения. Сетос умолк, и воцарилось молчание. Хатусу сказала себе, что Рахимер готов нанести удар.