Трубку Аркадий Ильич взял.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе утро, – ответил он сухо. – Вы все еще на свободе?

– Господь меня бережет… Для дел более важных… Ольга проснулась?

– Ее с утра человек из милиции поднял. Какой-то капитан, из вчерашних… Беседовал с ней без моего присутствия. – В голосе Аркадия Ильича слышалась откровенная обида, будто у него любимую игрушку отобрали.

– Она давно совершеннолетняя и уже привыкла отвечать за свои слова… – не поддержал я его стремления к контролю за моей дочерью. – Замуж выйдет, тогда муж будет ее контролировать… А пока пусть свободой наслаждается… Если она в состоянии чем-то сейчас наслаждаться… Как она?..

– По-прежнему… Сейчас, она идет…

– Папа!.. – раздался голос дочери. – Как у тебя дела?

– Стараюсь разобраться в ситуации. Аркадий Ильич тебя сейчас не слушает?

– Нет…

– Тогда у меня к тебе есть просьба… Он вчера давал мне номер сотового телефона следователя Шторма…

– Я помню…

– Если будет возможность, посмотри – это последняя строка на странице или нет? Палец он держал на середине страницы. Вполне может оказаться, что запись была свежая, потому что фамилий, начинающихся на букву «Ш», мало. Но на всякий случай проверь…

– Я сделаю…

– У тебя-то настроение как? Держишься?..

– Какое уж может быть настроение, папа… – Она ответила даже с укором. – И за тебя волнуюсь… Береги себя, слышишь…

– Я постараюсь. Свой номер ты знаешь… Звони…

Разговор я скомкал, потому что в кармане у меня раздался звонок другой трубки. Я вытащил новую, только что приобретенную, думая, что это какой-то сервисный звонок, она молчала, вытащил спутниковую, думая, что это звонит или капитан Тропилин, или Кирпич, но и эта трубка вела себя спокойно. Из дальнего кармана пришлось достать трубку покойного ментовского подполковника. Звонок, видимо, предназначался ему. Но, чтобы обеспечить себе спокойствие в дальнейшем, следовало ответить и сказать, что у подполковника Фархутдинова сменился номер.

– Слушаю…

– Иван Сергеевич?

Не ожидал, что меня по этому номеру могут достать. Если бы только старший следователь Шторм позвонил… Но голос слишком отличается от солидного баритона Шторма. Впрочем, старший следователь мог кому-то поручить произвести звонок…

– Да, я слушаю…

– Вас беспокоит старший оперуполномоченный из отдела убийств городского уголовного розыска капитан Югов. Меня зовут Сергей Петрович…

– Рад познакомиться, Сергей Петрович… Вам номер дал Шторм? И вы сейчас засекаете мое местонахождение?

– Мы бы с удовольствием засекли, Иван Сергеевич, – капитан засмеялся совсем невесело. – Но вы сильно преувеличиваете наши технические возможности. Мы же не разведка и не Интерпол… Мы – менты провинциального города…

– Рад это слышать.

– А что касается номера, то Шторм мне не дал бы его, даже если бы я попросил об этом. Он уверен, что вы преступник…

– А вы?

– А я не уверен… И просто попросил у Максима Юрьевича трубку, чтобы сделать один звонок. И попутно посмотрел входящие звонки… Последние четыре я запомнил. У меня память на цифры хорошая. Я физико-математическую школу когда-то заканчивал…

– А не могли бы вы мне перечислить эти номера? – сразу начал я атаку.

– Зачем?

– Это я вам чуть позже объясню… Если у нас получится конструктивный разговор…

– Мне не жалко…

Сергей Петрович продиктовал по памяти три номера. Четвертый номер, как я понял, мой, вернее, ментовского подполковника Фархутдинова, ставший временно моим номером. Я повторил номера для проверки.

– Все правильно, – подтвердил Югов. – Так что вы хотите делать с этими номерами?

– С какой целью, товарищ капитан, вы мне позвонили?..

– Я веду ваше дело со стороны милиции. Следователь остается прежний. И мы с ним во мнении не сходимся. Я беседовал сегодня с вашей дочерью, она совершенно категорично заявляет, что вы не могли взорвать Людмилу Анатольевну.

– Можете меня в этом не убеждать, поскольку я полностью с вами согласен…

– Иван Сергеевич, кто, по вашему мнению, мог убить Фархутдинова и Брызгалова? Это для меня сейчас главный вопрос…

– Оружие в доме Брызгалова не нашли?

– Нет…

– Тот, кто забрал оружие… Я оставил «манурин» за дверью в прихожей, о чем и сообщил Максиму Юрьевичу. За дверью, не на виду у всех… Специально – не на виду… Его забрали и использовали… При этом прошу вас заметить одну значимую деталь. Действовал человек, прекрасно осведомленный о моем звонке старшему следователю… Информацию он мог получить только от старшего следователя или от меня. Я в то время никому информацию не давал. Следовательно, она могла уйти только от Шторма. От него она поступила, как я понимаю, прямиком в милицию… А вот оттуда уже могла и дальше двинуться… Это один из вариантов…

– Могла, – согласился Югов. – У нас это частенько встречается…

Признался мент, который ментов знает изнутри… Это приятно, поскольку самокритичность, если она конструктивна, говорит о желании изменить положение к лучшему…

– Вы не могли бы как-то ненароком выяснить, по какой причине был задержан выезд группы в Полетаево-3?

– А он был задержан?

– Мне так показалось…

– Должно быть, Максим Юрьевич не сразу позвонил нам…

– Или он звонил кому-то сам, объяснял что-то и потерял много времени… Или он сам куда-то ездил, а потом звонил… Может быть, после его звонка и ему звонили… Вот я и отвечаю на ваш вопрос… Относительно того, зачем мне понадобились входящие звонки на мобильник Максима Юрьевича. Я попробую проверить, и вам советую заняться тем же… К сожалению, вы посмотрели только входящие звонки… А меня, говоря по правде, больше интересуют исходящие… Однако вы же сами, наверное, знаете, что за неимением гербовой пишут на простой бумаге… Не сможете достать исходящие номера?

– Едва ли…

– Пусть так… Теперь еще один вопрос… Ваше обращение ко мне я могу рассматривать как предложение сотрудничества?

– Скорее всего да…

– Что значит оговорка?

– Если вы не убийца, то можете…

– Значит, будем сотрудничать. Ваш номер я запомнил. Я могу звонить с разных телефонов. Чаще с чужих. Пусть вас это не смущает…

– Договорились, товарищ подполковник…

– Договорились, товарищ капитан…

* * *

«Ниссан Мурано» даже со стороны смотрится красиво. Как тут не позавидовать полковнику Огневу.

– Я должен признаться, Виктор Николаевич, что очень тебе завидую… – сказал я, садясь на переднее сиденье. – И жду не дождусь, когда сам смогу купить себе такую же штучку… Давай вместе время торопить…