Из моего горла вырвался стон, когда наши языки затанцевали, пробуя, дразня, ища. Мы прижались друг к другу, солнце лизало нашу голую кожу, и в этот момент я почувствовала себя непобедимой. Не было слишком большого препятствия. Нет слишком фатальной проблемы. Только если рядом со мной был Оливер.

Если бы небо упало, он бы его удержал.

— Ты моя единственная, Брайар Роуз, — прошептал он в поцелуе. — И, черт возьми, неповторимая.

12

Брайар

Я открыла глаза с ужасающе возбужденным стоном.

Поток ярких флуоресцентных ламп ослепил меня, прогоняя воспоминания о волшебном прикосновении Олли на озере. Через несколько секунд реальность развеяла восхитительный сон. Я снова захлопнула глаза, слишком напуганная, чтобы встретиться с реальностью. Все болело. Я чувствовала себя оцепеневшей, неправильной, и, Господи, где, черт возьми, я была?

Ощущение было такое, будто я попала в стиральную машину. Намокла, избита, устала и наконец выжата досуха. Я попыталась потянуться на месте, но лопатки хрустели, как сучья. Сам воздух своим весом придавил мне руки.

Я втянула воздух и пожалела об этом, как только боль поднялась из легких к горлу.

Все в порядке. Ты жива. Ты знаешь это благодаря тому, что ВСЕ БОЛИТ.

Я позволила векам снова открыться. Передо мной расплывалось пастельно-голубое море. Я моргала до тех пор, пока стены не перестали двигаться и не провели инвентаризацию остальной части моего тела. Трубки обвились вокруг моих рук и груди, привязав меня к большой кровати. Мониторы прикреплены к моей голове. Иглы с обеих сторон кололи мои вены, заклеенные прозрачной пленкой.

Шприцы вызывали у меня тошноту. Я знала. Не по памяти, а по неприятному, горячему ощущению, когда шприц капал в желудок.

Очевидно, я попала в больницу. В Америке, судя по вывескам, написанным на американском английском.

Когда я успела переехать в Штаты?

Я смутно помнила, что летела самолетом, но не могла вспомнить, когда, зачем и с кем.

Я многого не могла вспомнить.

Голова пульсировала, мысли плыли по течению липкой жижи. Я потянулась ко лбу и похлопала по тому, что казалось марлей, плотно обмотанной вокруг черепа. Прядки золотисто-рыжих локонов обвивали мои пальцы, мокрые от крови. Сердце застряло в горле, с трудом заставляя себя биться.

Что со мной случилось?

Думай, думай, думай.

Мысли путались в голове. Я пыталась разобраться в них, составляя мысленные колонки из того, что знала как факты, и того, что предполагала в своей голове:

То, что я знала точно:

- Я находилась в больничной палате.

- Была ночь. (Часы показывали 4 часа утра, а за окном царила кромешная тьма.)

- Я была уже не подростком, а женщиной (пример: грудь).

- Я попала в какую-то аварию. (Автокатастрофа, фиаско с прыжком в небо, падение через мясорубку, судя по степени боли).

То, о чем я догадывалась, было правдой:

- Я была в США.

- Я больше не общалась с родителями.

- Я страдала от потери памяти.

От последнего слова у меня участился пульс. Огромные куски памяти оставляли зияющие дыры в моем черепе. Я рылась в мозгу в поисках последних воспоминаний, не обращая внимания на острую, пульсирующую боль, которая пронзала его, как нож. Отель. Я вспомнила отель. Красивый. Но я не могла вспомнить, что я там делала и с кем была.

Паника поднялась по животу и вцепилась в горло. Дверь в номер распахнулась, и внутрь вошел мужчина в белом халате, размахивая планшетом. Врач.

— О. Мисс Ауэр. — Он тепло улыбнулся. — Вы встали. — Он не выглядел удивленным этим фактом.

Может быть, травма не так уж и серьезна?

Я заметила, что он назвал меня мисс Ауэр. Значит ли это, что я не была замужем? Я определенно не помнила, чтобы выходила замуж.

Я попыталась сесть и тут же пожалела об этом. С моих губ сорвался стон. Все слишком сильно болело.

— Нет, пожалуйста. Я помогу. Вам вкололи много обезболивающих, и, вероятно, пройдет несколько часов, прежде чем вы сможете ходить.

— Я не умерла?

Это вырвалось у меня, но я должна была проверить.

— Не умерла. — Он улыбнулся, остановившись перед моей кроватью. — Я доктор Коэн, и я был здесь, когда вас срочно привезли несколько часов назад. Как вы себя чувствуете?

— Как в аду, но почему-то хуже.

Он достал ручку из своего планшета и начал делать пометки.

— Что болит?

— Все, кроме пальцев ног. Я их не чувствую.

— Вы помните, что произошло?

Я покачала головой, слезы заструились по векам. Я ничего не знала. Ни о том, что произошло, ни о том, где я жила, кто мои друзья, чем я зарабатывала на жизнь...

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. — Доктор Коэн сделал паузу и похлопал меня по руке. — Я здесь для того, чтобы рассказать вам обо всем. Вам не о чем беспокоиться. Это совершенно типично для вашей травмы.

— Я... — Я замешкалась, испугавшись того, что услышу. — Что со мной случилось?

— Вы поскользнулись в воде на поле для гольфа.

Моя голова закружилась.

— Поле для гольфа?

Я не умела играть в гольф и никогда им не интересовалась. Джейсон и Филомена Ауэр посвящали этому виду спорта целые выходные, что было достаточной причиной для меня, чтобы полностью избегать его.

— Вы сильно ударились головой о машины, когда спускались, и получили сотрясение мозга.

Вспышка воспоминаний пронеслась в моей голове как гром. Вода. Я помнила воду. Много воды. Повсюду.

— Как долго я была под водой?

— Не очень долго. Он сказал, что минуту или две, может быть.

— Он?

— Ваш спасатель. — Доктор Коэн отложил свой планшет, зацепив его за край кровати. — Человек по имени Оливер фон Бисмарк.

Оливер.

Бабочки затрепетали у меня за грудиной. Я вспомнила Оливера. Моего парня. Нет. Не только его. Мое... все. И он спас меня. Мы все еще были вместе.

Мгновенное облегчение, поселившееся в моих костях, вытеснило нервы.

Я передернула плечами, потрясенная тем, насколько меньше они болят теперь, когда у меня есть хоть какое-то подобие знакомого, за которое можно ухватиться.

— С ним все в порядке?

— Да, он в порядке. У вас тут довольно крепкая рабочая лошадка. Пришел весь мокрый и разделся в коридоре после того, как мы заверили его, что с вами все будет в порядке.

Я рассмеялась, морщась от того, как скрутило и зачесалось горло.

— Разделся?

Это было похоже на