— Да. Я пытался осторожно подтолкнуть ее память в надежде, что она передаст какой-нибудь контакт. Члена семьи или супруга. Ничего. Она не помнит. — Доктор Коэн поправил очки, которые плотно прилегали к его щекам с помощью ленты, обхватывающей голову. У него было лицо гончей собаки, и он пристально смотрел на меня. — Она все еще испытывает боль, несмотря на лекарства, которые мы ей даем, чтобы она чувствовала себя комфортно. Ее речь ясная и связная. Просто она, похоже, не помнит ничего из того, что было в последние десять лет.

Именно тот период, который я не мог помочь ей вспомнить. Все время, что мы провели в разлуке, я намеренно избегал любых новостей о Брайар. Я приложил немало усилий, чтобы игнорировать родителей, когда они заводили речь о соседях по Женевскому озеру, отказался вкладывать деньги в компании со штаб-квартирой в этой стране и силой заставил отца найти кого-то другого для управления нашей недвижимостью в этом регионе.

Внутри меня вспыхнул ужас. Единственное, что я знал о ее нынешней жизни, - это то, что она по-прежнему горяча. Если честно, ей не нужен был я, чтобы узнать это. Все, что ей было нужно, - это зеркало.

— Понятно. — Я схватился за челюсть, двигая ею из стороны в сторону. — Как долго продлится эта амнезия?

— Трудно сказать. Может пройти от пяти минут до пяти месяцев. Каждый случай уникален. — Доктор Коэн снова взялся за свой планшет, выдвинув из него ручку, зажатую между зубцами. — Существует множество шкал ПТА, которые зависят от характера первоначальной травмы, лечения, которое выбирает человек, и времени восстановления.

— Это может длиться вечно?

— Это крайне маловероятно.

— Но вы не можете дать мне ответ со 100-процентной уверенностью.

— В случае с травмами головы, и в частности с ПТА, просто нет возможности узнать. Все, что мы можем сделать, - это обеспечить ей благоприятную, стабильную обстановку для восстановления и помочь ей вернуть память с помощью когнитивной реабилитации. Фотографии, любимые места, распорядок дня. Воспоминания возвращаются в основном сами по себе, по мере того как мозг восстанавливается, но есть советы и хитрости, чтобы оживить их без риска навредить.

Я провел пальцами по волосам. Благодаря грязному пруду, из которого я выловил Брайар, пряди собрались в хрустящие колечки.

— Я оплачу все это. Лучшее учреждение, которое вы можете предложить, самый престижный персонал...

— Учреждение? — Доктор Коэн поднял взгляд от своего планшета. — Большая часть реабилитационного процесса будет проходить дома. Полагаю, вы захотите, чтобы физиотерапевт приезжал к вам домой, поскольку вам нужно будет постоянно держать мисс Ауэр в спокойной обстановке.

— Простите. — Я ткнул пальцем в свою грудь. — Вы только что сказали «мой дом»?

Доктор Коэн нахмурил брови.

— Господин фон Бисмарк, вы ведь ее ближайший родственник, не так ли?

— Да, но...

— Как вы уже поняли, у нее больше никого нет в этом мире. Мы не можем отпустить ее на произвол судьбы, если есть подходящий вариант.

— А есть подходящий вариант?

Он посмотрел на меня с подозрением, в его зрачках читалась ясная как день симфония осуждения.

— Есть ли причина, по которой вы не станете им?

Только то, что она меня ненавидит, я нарушил свое обещание, и она скорее упадет в воду, чем окажется в десяти футах от меня.

Доктор Коэн положил твердую руку мне на плечо.

— По словам мисс Ауэр, когда она в последний раз разговаривала со своими родителями, они сменили номера телефонов, чтобы избавиться от нее. Это было более десяти лет назад.

Желчь подкатила к горлу. Боль, когда-то тупая и постоянная, как шрам, прокатилась по моему телу. Все, что я с таким трудом подавлял, снова нахлынуло на меня.

Ее обстоятельства. Ее отчаяние. Мое предательство.

Я передернул плечами и с удивительным спокойствием стряхнул руку доктора Коэна.

— Я должен быть ее подопечным.

Это было абсурдно. Маловероятно. И уж совсем неприемлемо, учитывая мои особенности жизни. Но в этом была и поэтическая справедливость. Я обещал быть рядом с ней и не смог. Самое меньшее, что я мог сделать, - это выхаживать ее. По всей вероятности, речь шла о неделях, а не о месяцах.

Кроме того, какой у меня был другой выход? Оставить ее здесь?

Получив от меня согласие, доктор Коэн перешел к следующему листу в своем планшете.

— Социальный работник пригласит медсестру и специалиста по охране здоровья, чтобы обсудить потребности мисс Ауэр, но я дам вам версию с кратким описанием. — Он пристально посмотрел на меня, растягивая слова, словно я был деревенским идиотом, которому он только что доверил ядерные коды. — Вам нужно будет ухаживать за ней, возить ее на медицинские приемы для наблюдения, следить за тем, чтобы она вовремя принимала лекарства, и составлять ей компанию.

— Составить ей компанию?

У меня было такое чувство, что, когда Брайар вернет себе память, она еще больше разозлится, обнаружив, что я прижался к ней в самом уязвимом месте, а у нее уже было достаточно злости, чтобы заправить электростанцию.

— Да. Займите ее. В окружении вас, ее друзей, людей, которым она небезразлична. Ей не пойдет на пользу, если она погрузится в депрессию и панику. Такое часто случается с амнезиаками, особенно с теми, у кого нет сильной системы поддержки. — Он снова устремил на меня пристальный взгляд.

Я не мог его винить. Моя репутация дошла до всех закоулков Восточного побережья.

— Я понимаю.

— Будет лучше, если она не останется одна даже на короткое время.

— Хорошо, что у меня нет настоящей работы.

— Это не шутка, господин фон Бисмарк. — Он засунул ручку в карман пальто, и морщины закрыли половину его глаз, когда он нахмурился. — Она сейчас хрупка и уязвима, и единственный человек, о котором она вспоминает положительно, - это вы. Вы - ее система поддержки. От вас зависит, будет ли процесс выздоровления гладким или неровным. И не ошибитесь - вы обеспечите ей гладкий процесс выздоровления.

— Что это значит?

— Будьте с ней помягче. Не будоражьте ее. Если она верит в то, что это правда, не лопните ее пузырь. Смиритесь с этим. Даже если она думает, что она олимпийская бегунья. Что собака ее детства все еще жива. Или что ее парень, с которым она жестоко рассталась, все еще любит ее.