17 июля 1099 г. вожди похода собрались, дабы оформить результаты завоевания и вручить одному из своей среды власть как над покоренными землями, так и над теми, которые еще предстояло покорить. Раздавались голоса в пользу того, чтобы сделать новообразованное государство церковным, передав управление им патриарху Иерусалимскому. Но бесспорный духовный авторитет среди крестоносцев, папский легат Адемар Монтрейский умер при осаде Антиохии. Новый легат, епископ Пизанский Даимберт, который все же станет в том же году католическим патриархом Святого Града, пользовался далеко не столь единодушной поддержкой. Так что остановились на создании светского государства, Иерусалимского королевства. Среди претендентов на трон наиболее подходящими казались Готфрид Бульонский, Раймунд Тулузский, упоминавшийся выше в связи с письмом императора Алексея граф Фландрский Роберт II, прозванный впоследствии Иерусалимским, и герцог Нормандский Роберт II Коротконогий. Раймунд отказался, оба Роберта засобирались на родину, так что остался лишь Готфрид. И именно он был избран королем Иерусалимским 22 июля. В качестве уступки Церкви было решено, что Иерусалим будет находиться под управлением патриарха. Впрочем, впоследствии Даимберт получит лишь четверть Святого Града.

Самый благочестивый из крестоносных вождей заявил, если верить позднейшим хронистам, что он «не станет носить золотой венец там, где Спаситель носил терновый». Потому Готфрид отказался от королевского сана (но не королевской власти) и принял титул «защитник Гроба Господня». Преемники Готфрида, начиная с его брата Балдуина, ставшего правителем Иерусалимского королевства в 1100 г., были не столь щепетильны и носили звание королей. Но слова Готфрида и его титул не были просто формулой смирения, уничижением паче гордости.

Современному человеку может показаться удивительным, что после взятия Иерусалима большинство воинов Христовых стали готовиться к отъезду. Ведь местные турецкие и арабские государи не смирились с захватом их земель, да и завоевания крестоносцев еще продолжались. «Так колониальные войны не ведутся», — скажет наш современник и будет прав. Но в том-то и дело, что крестовые походы не были колониальными захватами в нынешнем понимании. Франки не ставили себе целью «колонизовать» Святую Землю. Они не собирались внедрять чиновников и военных из метрополии, привлекать колонистов, которые стали бы эксплуатировать землю и, соответственно, ее обитателей. Словом, в их планы не входило все то, что делали европейцы в Новом Свете в XVI–XVII вв. и в Африке и Азии в XIX в. Им нужно было именно защитить Гроб Господень. Как раз этим и объясняется слабость государств, созданных крестоносцами на Востоке, — отсутствием идеи подчинения Востока, превращения его в колонию в римском ли, позднейшем ли смысле. Да ведь и метрополии в современном значении не существовало! Крестоносцы ощущали себя частью христианской, точнее, латинской христианской Европы. Но именно всей Европы, а не одного какого-то государства.

Крестовый поход для многих оказался действительно паломничеством, соединенным с исполнением обета освобождения Гроба Господня. Обет исполнен, Святому Гробу поклонились, в Иордане омылись, можно и домой. Особенно если захватить с собой награбленную здесь добычу. Нет, естественно, кто-то оставался из соображений благочестия, для защиты Гроба Господня, как тот же Готфрид. Кто-то обрел здесь давно чаемые феоды и тоже оставался (стоит отметить, что владения Готфрида, Раймунда, Боэмунда и ряда других на родине были много бо́льшими, нежели в Святой Земле). Может быть, для многих были равно важны обе причины — вспомним о слабой разделенности материального и духовного. Но все равно на всех этих самых феодов не хватит, да и не все пилигримы являлись теми младшими сыновьями, которым были так нужны владения. Так что бо́льшая часть ратников Божьих засобиралась на родину, где их ждали семьи, и лишь некоторые остались стеречь Святую Землю. Готфрид, провожая отъезжающих в Европу, заклинал их: «Не забывайте нас, изгнанников в Святой Земле». Как мгновенно поменялись взгляды! Совсем недавно Иерусалим — «пуп земли», центр мира, и вот он уже становится местом изгнания, то есть, по смыслу слова «изгнание», какой-то землей, далекой от мест, так сказать, постоянного пребывания.

Конечно же, дело не только в охране, какая-то организация завоеванных земель должна была существовать. Создавалась она постепенно, ибо само завоевание еще не закончилось. В 1100–1101 гг. состоялся так называемый «арьергардный» поход на помощь Святой Земле. Дело в том, что, когда известия о взятии Святого Града достигли Европы, кое-кто там почувствовал угрызения совести: они освободили Гроб Господень, а что же мы? Этот поход, однако, фактически окончился неудачей. Новые ратники Божьи не выдерживали перехода через Малую Азию, гибли от голода и жажды, падали под ударами стрел и мечей сельджуков. Из нескольких десятков тысяч человек (иные хронисты утверждали, что их было более 200 тысяч) до Иерусалима дошло не более нескольких сотен.

Неугомонный Боэмунд в 1100 г. попытался завоевать ту часть Киликии, что принадлежала туркам, попал в плен и освободился за выкуп лишь в 1104 г. Его победитель, сельджукский эмир Малик Амир Гази, чуть было не согласился выдать его за приличную сумму императору Алексею. Последний был готов на многое, чтобы избавиться от Боэмунда. Князю Антиохийскому стоило большого труда убедить Малика Гази не делать этого: он объяснял, что, освободившись от такого сильного врага, каким является Боэмунд, василевс все силы бросит на сельджуков. Выйдя на свободу, князь Тарентский решил отправиться на родину за подмогой не только против сарацин, но и против восточного императора. Алексей даже приказал греческим военным судам крейсировать у побережья Малой Азии, чтобы перехватить предприимчивого италийца. По преданию, которое донесла до нас Анна Комнина, Боэмунд приказал положить себя в гроб, и только таким образом кораблю, который вез мнимого мертвеца, удалось преодолеть византийское морское оцепление.

На родине Боэмунда встретили как героя. Ему удалось собрать немалые войско и флот, с которыми он в 1107 г. начал осаду византийского города Диррахий. Город взять не удалось, крестоносцы роптали, требуя вести их на сарацин. В конечном итоге Боэмунд в 1108 г. заключил с греческим василевсом мир, благоприятный для последнего, но не для князя Антиохийского. После этого, до смерти своей в 1111 г., он уже не играл заметной роли на латинском Востоке.

Иерусалимское королевство медленно расширялось. В 1101 г. были взяты Хайфа и ряд других городов (в том же году войско Раймунда Тулузского захватило Анкару, но верный обещанию Раймунд отдал ее Византии), в 1104 г. — Акра, в 1109 г. — Триполи, Сидон, Бейрут, в 1124 г. — Тир. Королевство требовало организации.

До нас дошли сборники судебных решений, являвшиеся чем-то вроде свода законов — так называемые «Иерусалимские ассизы» (постановления, базирующиеся на обычном праве). Ассизы эти складывались постепенно, с начала завоеваний до конца XIII в. Но все же по ним, а также по ряду иных документов мы можем судить об устройстве Иерусалимского королевства.