– На них хотя бы будут штаны? – спросил Росс. – Или ты опять болтаешь про шлюху вавилонскую?

Стюарт отошел от огня и, убедившись, что ветер дует ему в спину, расстегнул медные пуговицы на комбинезоне.

– Гляди в оба, Стюарт, – посоветовал Снайпс, – не то еще помочишься на шляпу Данбара.

Второй бригадир слегка сместил струю на восток, после чего застегнул комбинезон и уселся на прежнее место.

– А ты что скажешь, Снайпс? – спросил Данбар. – Как думаешь, водятся тут горные львы или у людей попросту фантазия разыгралась?

Прежде чем ответить, бригадир ненадолго задумался.

– Многие деятели науки сочтут, что их здесь нет, поскольку мы не встречаем неопровержимых доказательств обратного, например львиный помет или клочки меха. Не можем показать им ни зуба пантеры, ни ее хвоста, другими словами – любой части этого животного. Конечно, лучше было бы поймать тварь целиком: это и стало бы, как утверждают все поголовно ученые мужи, лучшим доказательством ее существования, будь то пантера, птица или даже динозавр. – Он помолчал, оценивая реакцию слушателей, и решил, что им нужны дополнительные пояснения: – Допустим, отруби ты себе палец на ноге и расскажи о случившемся ученому, тот ни единому слову не поверит, если только не увидит обрубок или окровавленную рану на ноге. Хотя философы, богословы и многие им подобные уверяют, что в этом мире полно вещей, которые вполне реальны, даже если увидеть их нельзя.

– Например? – уточнил Данбар.

– Ну… – протянул Снайпс. – Любовь, это раз. И смелость. Ни того, ни другого глазами не увидишь, но они очень даже реальны. И воздух, конечно. Отличный пример, между прочим. Ты и минуты не протянешь без воздуха, хотя никто и никогда не видал ни единой его частички.

– И песчаные блохи, – с готовностью подсказал Стюарт. – Их тоже ни черта не видать, но стоит вляпаться в гнездо – целую неделю чесаться будешь.

– То есть, по-твоему, где-то здесь все еще бродит пантера? – уточнил Данбар.

– Такой уверенности во мне нет, – качнул головой Снайпс. – Я просто хочу сказать, что наш старый добрый мир далеко не так прост, как может показаться. – Бригадир помолчал, протягивая раскрытые ладони к костру. – И еще темнота. Разглядеть ее не проще, чем воздух, но когда она окружает тебя со всех сторон, этого нельзя не заметить.

Глава 6

К позднему утру воскресенья снегопад прекратился, и Бьюкенен с Пембертонами решили поохотиться в миле на юго-запад от лагеря, на лугу в пять акров, где Гэллоуэй в течение месяца разбрасывал приманку. Уилки, чьи спортивные привычки ограничивались случайными покерными партиями, остался в Уэйнсвилле. Юный Вон, спрятав рыжие вихры под серой шерстяной кепкой, нагрузил потрепанный фургон «студебеккер» провизией. Гэллоуэй же обеспечил охотникам поддержку в виде знаменитой на весь округ своры плотт-хаундов и редбонов – гончих, принадлежащих местному фермеру. Новый бригадир вместе с Воном разместились на пружинном сиденье крытой повозки, между ними сидела Шейкс, призовая гончая фермера; остальных собак устроили сзади, вместе с провизией. Пембертоны и Бьюкенен ехали следом на лошадях. Таким порядком путники перевалили через гору Бальзам, а там повернули на восток, чтобы попасть в клиновидное ущелье, известное обитателям окрестных склонов как «горлышко».

– Гэллоуэй завалил луг кукурузой и яблоками, – сказал Пембертон. – Это приманит оленей, а то и медведя.

– Или, возможно, даже твою пантеру, – предположила Серена, – которая явится за оленями.

– Насчет остатков оленьей туши, которую парни нашли на склоне Ноланд на прошлой неделе, – повернулся Бьюкенен к Гэллоуэю. – С чего ты решил, будто оленя убил не горный лев?

Тот повернулся к нему, щуря левый глаз. Губы кривились, как бы пытаясь согнать с лица усмешку.

– У него не была вспорота грудь. Обычно кошки первым делом бросаются на язык или на уши, но только не пантера. Та свой обед всегда начинает с сердца.

Всадники последовали за повозкой в ущелье, и высокие скалы по обе стороны тропы все ближе подступали к ним по мере спуска. Теперь двигаться приходилось шеренгой, и лошади ступали осторожнее, ловко преодолевая сужающийся склон. На полпути вниз Гэллоуэй притормозил повозку и пригляделся к стоявшему рядом дубу, у которого были отломаны нижние ветви.

– По крайней мере, один медведь сюда точно забредает, – определил охотник, – и немалых размеров, чтобы ошкурить этакую махину.

Вскоре они прошли прямо под отвесным утесом, усеянным ледяными копьями. На самом узком участке Вон и Гэллоуэй спрыгнули с повозки и поочередно приподняли подбитые железом колеса с левой стороны, помогая колымаге одолеть торчащий каменный обломок и выронив при этом на землю трех гончих и корзинку, полную сэндвичей. Пембертон тем временем тоже спешился, чтобы затянуть подпругу седла. Покончив с этой задачей, он бросил взгляд вдоль тропы и ярдах в тридцати впереди увидел Серену; ее арабский скакун так удачно сливался со снегом, что на мгновение Пембертону показалось, будто жена сумела оседлать саму воздушную стихию. Он улыбнулся, жалея, что ни одна бригада лесорубов не стала свидетелем этой иллюзии: с самого момента победы над Билдедом рабочие приписывали Серене выдающиеся способности, часть которых граничила с потусторонними.

Наконец «горлышко» расширилось, и они оказались у края широкой поляны, где тропа обрывалась. Встав, Гэллоуэй перебрался назад и отвязал собак.

– Тигровый окрас, – отметила Серена. – Что это за порода?

– Их называют плотт-хаундами, местная разновидность гончей, – объяснил Пембертон. – Специально выведены для охоты на кабана и медведя.

– Широкая грудь впечатляет. А как у них с отвагой?

– Не менее впечатляюще, – заверил ее муж.

Они достали из повозки все необходимое и зашагали через густеющий лес, оставив Гэллоуэя, Вона и собак далеко позади. Пембертоны и Бьюкенен шли пешком, держа в одной руке поводья лошадей, а в другой – винтовки.

– Здесь довольно много тополей и дубов, – заметила Серена, кивнув на обступившие их заросли.

– Один из наших лучших участков, – похвастал Пембертон. – Кэмпбелл нашел поблизости рощицу тюльпанных деревьев, где самый низкий образчик не меньше восьмидесяти футов в вышину.

Приблизившись, Бьюкенен зашагал рядом с партнером.

– Поговорим о недавнем биржевом крахе, Пембертон. Мне интересно, чем он грозит нам в долгосрочной перспективе.

– Наше положение лучше, чем у большинства других предприятий, – ответил Пембертон. – Самое неприятное для нас – текущий спад строительства.

– Возможно, его как-то компенсирует растущая потребность в деревянных гробах? – предположила Серена. – Очевидно, на Уолл-стрит на них огромный спрос.

Бьюкенен остановился, ухватил Пембертона за локоть и подступил к нему вплотную. Тот невольно вдохнул ароматы бритвенного лосьона «Бэй ром» и тоника для волос «Вудберри», которые, наряду со свежей стрижкой и гладкими щеками Бьюкенена, многое говорили