спрашивал, где мы и что со мной? Думал, что умер. Он сказал, что нет, не умер, что его зовут Андрей и мы на Земле два.

Вопрос:

Земля два? Что это?

Ответ:

Он объяснил, что Земля два – это ещё одна планета, которая идёт впереди нашей земли.

Вопрос:

Можете пояснить? Непонятно.

Ответ:

Мне тоже неясно. Он сказал, что это связано со временем, что нет прошлого и будущего. Каждая следующая Земля – это точная копия предыдущей. Мы прошли сквозь тонкую стенку между этими мирами. Это все, что он сказал.

Вопрос:

Как вы прошли?

Ответ:

Не знаю. Он не объяснил. Сказал, чтобы я никому не рассказывал – это секрет.

......

Вопрос:

Как вы вернулись?

Ответ:

Мы вышли из рощи и дошли до палатки. Там переночевали – он сказал, сразу назад нельзя. На другой день мы собрали палатку, пошли от берега далеко. Там он взял меня за руку, мы шагнули и попали на тропинку. По тропинке вышли к пригороду – там попрощались и я пошёл домой.

Вопрос:

Вы видели этого человека (Андрея) потом?

Ответ:

Нет. Но писал ему письма – благодарил за спасение.

Вопрос:

Он сам дал вам адрес?

Ответ:

Да. Сказал писать ему, если не буду знать, что делать. Если будут задавать много вопросов.

.....

Я нарушил обещание… Думал, самые близкие поймут… Поверят…

                                                *   *   *

Он перебрал страницы протокола, поискал ещё и нашёл: "Молодой. Наверное, моего возраста". Ван Дэн Хаасу тогда было 34 года.

Алек убрал бумаги на место и задумался. Как он сразу не обратил на это внимания? Сразу два таких факта не дошли до сознания. Первый, самый главный тогда, факт, просто, заслонил второй. И, если бы не Саймон, он бы ещё не скоро заметил эту нестыковку. Дело, неожиданно, стало ещё более серьёзным, чем раньше. Возможно, первый факт был теперь менее важен, чем второй. И известно было это пока только ему… и ещё Саймону.

"Нет. Только я знаю,– подумал Алек. – Саймон не владеет всей информацией. Но он умён, а в данном случае – это минус".

Он вздохнул, включил компьютер, написал короткое послание, зашифровал и отправил.

                                              *   *   *

Саймон вышел из банка, с удовольствием втягивая в себя весенний воздух. Прямо из аэропорта он заехал проверить свой счёт и теперь очень довольный направлялся на парковку. Его приписка не осталась без внимания – к обычной оплате прибавилась кругленькая сумма.

"Как же никто не заметил?" – думал он, спускаясь в лифте.

"А ведь это, судя по всему очень важно… Раз Алек накинул такую сумму. Стоит поразмыслить, что за этим кроется", – думал он, стоя у автомобиля и пытаясь достать ключи.

Но поразмыслить ему было не суждено. С пандуса, не торопясь, съехал большой чёрный внедорожник и впечатал Саймона в дверь его машины. Потом осторожно сдал назад и опять въехал в Саймона, после чего так же не торопясь вернулся на пандус и поехал наверх, в город.

Москва, вечер, Маша

Они улетели.

Маша сидела дома одна и плакала. Если бы её спросили, почему она плачет, она бы не смогла точно ответить. Просто тоска. Эта тоска сдавливала грудь и выходила слезами.

Ещё вчера они все вместе были у Андрея на даче, в этом чудесном доме, как будто стоящем на другой планете – так там было тихо и хорошо. Никого, кроме них. В этот последний выходной все опять встали рано и по очереди шутили на эту тему. Снова Андрей приготовил омлет и этот свой необыкновенный кофе, а потом все, не спеша, стали собираться в Москву.

Она укладывала сумку, а сама все вспоминала, как они вдвоём ушли от реки и нашли живописную лужайку для съёмок. Он все время говорил. Рассказывал о заповедных местах, в которых побывал, а она делала вид, что увлечена работой. Потом незаметно, как-то само собой, они перешли на "ты". Потом она уже перестала снимать и просто слушала его, как маленькие дети слушают интересные истории из взрослой жизни. Андрей объездил весь мир, где только он ни бывал. И в Индии, и в Африке, и в Тибете. "Рерих ничего не приукрасил, – говорил он. – Там ещё и не такое небо бывает. Ты могла бы сделать замечательные кадры в этих удивительных горах. А какие там люди встречаются! Монахи… Лица, жесты… Тебе надо самой увидеть".

Хотелось слушать ещё и ещё, хотелось, просто, быть с ним рядом. Но день подошёл к концу, надо было идти к Селику, возможно, будить его там, у реки, а теперь и вовсе ехать домой и, может быть, не увидеться больше с этим НАСТОЯЩИМ человеком.

Хотя что-то изменилось в их взаимоотношениях, Маша отчётливо поняла, что это не последняя их встреча. Она даже начала надеяться, что искра, проскочившая в ней, затронула и Андрея.

В овраге они опять проделали тот же фокус, но голова уже не закружилась и чувство единения с природой было приятным и умиротворяющим. В этот раз они обсуждали с Андреем свои ощущения всю дорогу до машины и пришли к выводу, что человек и окружающий его мир, суть, одно целое. Никакой он не хозяин природы, а маленький винтик в этой огромной машине мироздания. Просто жизнь теперь скачет, как сумасшедшая, и все труднее вот так отрешиться от всего и почувствовать себя частью единого организма, ощутить связь с ветром, деревьями, травой, впитать в себя это чувство покоя и бесповоротной уверенности, что все идёт как надо и будет идти вечно. Насчёт "вечно" они тут же поспорили, но без большого энтузиазма. Что спорить о вечности?

Когда они, наконец, добрались до автомобиля, Маше стало зябко, она даже накинула куртку. Предчувствие скорого расставания с этими, теперь уже двумя, дорогими её сердцу людьми, давило на неё почти физически. Тоска, та самая, что теперь сжимала её, начала потихоньку обвивать, как вода, вытягивать тепло солнечного дня и заставлять