– Мы ищем ту девушку, которая встречается с сыном вашего соседа, – пояснила Рита. – Вы уж извините, что мы так подробно вас обо всем расспрашиваем. Дело в том, что она очень похожа на одну особу…

– Знаете, она мне тоже кого-то напоминает, но вот кого – никак не могу припомнить. Очень знакомое лицо.

– А как давно Михаил встречается с этой девушкой?

– Вот этого сказать не могу. С тех пор, как он переехал отсюда, я вижу его редко.

Рита с Мирой вернулись в машину с чувством, что просто потеряли время.

– Послушай, у меня есть одна идея. Раз уж мы свободны и девочки наши пристроены, давай используем это время максимально!

– Что ты предлагаешь?

– Сейчас позвоним Концевичу и спросим, откуда Вера родом. Запишем адрес ее родителей или родственников. И прокатимся туда, если, конечно, не очень далеко. Заодно и подышим свежим воздухом.

– Я поняла: ты хочешь узнать, не было ли у Веры сестры-близняшки, так?

– Примерно.

Рита позвонила Концевичу.

– Анатолий, это Рита. Послушай, я тут решила провести свое расследование, если ты, конечно, не возражаешь. Ты бы мог назвать место – город или село, откуда родом Вера? Как? Мира, записывай. Поселок Подлесное, это недалеко от Маркса. Отлично! Улица? Центральная? Мира, ты записываешь? Фамилия ее девичья какая? Чернозубова? Все, записано. Толя, ты только не переживай. Все будет хорошо, и окажется, что эта женщина просто похожа на твою жену, вот и все. У тебя голос расстроенный. В чем дело?

Рита перевела взгляд на Миру и покачала головой продолжая внимательно слушать Концевича. После чего сказала:

– Ну, раз там Марк, мы все скоро узнаем. Господи, Толя, какая трагедия. Ты держись. Я тебе перезвоню.

Она отключила телефон.

– Мира, убили любовницу Концевича, девушку по имени Лариса. Представляешь, сколько всего на мужика свалилось?

– А как же ваш Охрименко?

– А при чем же здесь он?

– Да ты же мне сама рассказывала, что друг Концевича, Леонид Охрименко, в присутствии Марка сказал, что будто бы это он сам, Анатолий, убил жену.

– А к чему ты это сейчас вспомнила?

– К тому, что ты, я вижу, Анатолия жалеешь, он для тебя в этой истории – жертва. Где твоя гибкость, Рита? Почему ты не можешь предположить, что все то, что он рассказал вам с Марком, – вранье! Что он сам все это придумал, чтобы предстать перед вами в роли жертвы. А что, если это он пытался убить свою жену, да она каким-то чудом выжила, можно сказать, воскресла, и вот теперь, заявившись в город, чтобы вывести Концевича на чистую воду, напугала его до смерти… И вот в страхе перед разоблачением и не представляя себе, что задумала «покойница», Концевич заранее пытается обеспечить себе тылы, придумывает разные вещи, чтобы вызвать у вас жалость, рассказывает вам жуткие истории о туфлях, о своих ночных кошмарах. Сейчас вот, к примеру, убил свою любовницу, чтобы отвлечь следствие от призрака Веры.

– Так, Мира, остановись. Давай не будем хотя бы мы фантазировать. Молча поедем в тобой в Подлесное и попытаемся найти там родственников Веры. Какая у нее девичья фамилия?

– Чернозубова, – обиженным тоном ответила Мира. – Знаешь, если я тебе мешаю, ты так и скажи.

– В сущности, до этой минуты, Мира, мы с тобой вообще занимались какой-то глупостью – пытались выяснить личность появившегося в городе двойника Веры. К тому же в ее могиле оказался похоронен какой-то мужчина. Но все это как бы меркнет, понимаешь, перед вторым убийством. А что, если все это связано, и дело вовсе не в Вере?

– Ладно, Рита, один – один. Но с тобой страшно интересно.

– Так страшно или интересно?

По дороге в Подлесное остановились у въезда в Маркс, купили копченой рыбы.

– Вернемся домой, купим пива, ты позвонишь Диме, и посидим у нас вчетвером, отдохнем… с рыбкой… – мечтательно произнесла Рита, выезжая на окружную дорогу и направляясь в сторону дороги, ведущей в Подлесное.

– Какая фамилия у девушки была непрезентабельная, – заметила Мира. – Надо же – Чернозубова. Сразу представляешь себе девушку с черным и гнилыми зубами.

– Вера была красивой молодой женщиной. И Концевич вроде бы даже любил ее, а она – его. Но потом, по словам Марка, у них разладилось. Она была беременная, ее стал преследовать какой-то маньяк, а Концевич ей не верил.

– Насколько я поняла, она и ребенка-то скинула из-за этого маньяка.

– Там. темная история. Вот вернемся, разыщем Нольде и поговорим.

В Подлесном, представлявшем собой большое село, где почти все знали друг друга в лицо, найти дом, в котором когда-то жила Вера Чернозубова, оказалось несложно.

Накрапывал дождь, воздух понемногу напитывался запахами весны, но сумерки отливали еще холодным синим зимним перламутром. Сидя в теплом салоне дорогого автомобиля, Рита думала о том, что это правильно, что они с Мирой, женщины, в сущности, благополучные, занимаются чужими проблемами. Быть может, это идет в ущерб ее общению с дочерью, но она еще так мала, и ей так хорошо пока еще подле бабушки.

– Смотри, церковь. Да какая красивая, новая, – Мира открыла окно и вдохнула свежего влажного воздуха.

– Это храм во имя Иоанна Предтечи.

– Может, зайдем, свечки поставим? Заодно и посмотрим на новый храм…

– Знаешь, Мира, мы с Марком никогда о религии не говорим, но каждый из нас время от времени ходит в церковь. Пойдем.

– У меня косынки нет.

– Да и у меня тоже.

– Ничего, думаю, нас не выставят оттуда.

– Нет, Мира, я сейчас не пойду. Знаешь, когда я была еще совсем молодой и хотела войти в храм, что на Музейной площади, меня там так пристыдили, что я долго потом туда не ходила… Значит, в следующий раз.

Добротный кирпичный дом с зеленой крышей и зеленым же, ярким забором, мокрые деревья палисадника покачиваются на ветру.

– Мира, знаешь, а я не хотела бы жить здесь, среди этих домов, среди этих людей. Быть может, это погода так на меня действует, но я была бы здесь чужая.

– Глупости. Просто ты привыкла к другой жизни, вот и все. Если бы, к примеру, Марка позвали сюда на работу, и тебе пришлось здесь жить, поверь мне, ты бы и здесь нашла повод для удовольствий.

Они расхохотались. Понимали, что дело не в Подлесном, а в погоде, в унылом освещении, в тех же фиолетовых сумерках, Летом здесь наверняка все выглядит по другому: и сирень цветет, и вишни клонятся от ягод, и яблоки наливаются.

– Прямо как у нас, в Отрадном… – закончила Рита свою мысль вслух. – Ладно, надо выходить из машины, знакомиться с теми, кто тут живет. Люди сказали, что Любовь Петровна Чернозубова, тетка Веры.

Вопреки фамилии Любовь Петровна была обладательницей белоснежных крепких зубов. Вся такая аккуратная, подтянутая, в розовом свитере и черных теплых брюках, она стояла на крыльце и, кутаясь в пуховый платок, всматривалась в лица приезжих незнакомых женщин.