Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это казалось более чем правдоподобно, если прибавить еще и мнение доктора Дэвиса. Элис знала, что Джон все понимает, но он предпочитал интерпретировать это как «у Элис нет Альцгеймера, наша жизнь не разрушена», тогда как Стефани придерживалась противоположного мнения.
— Элис, вы понимаете, что это значит? — спросила она.
Вопрос задел Элис, хотя в такой ситуации он был вполне логичен. Перед ее мысленным взором мелькнул подтекст этого разговора в будущем. Достаточно ли она соображает, чтобы понять суть сказанного? Не слишком ли поврежден ее мозг и расстроено сознание, чтобы осознать информацию? К ней всегда относились с большим уважением. Если ее духовная сила постепенно обернется душевным недугом, что придет на смену уважению? Жалость? Снисходительность? Неловкость?
— Да, — ответила Элис.
— Еще я хотела бы прояснить одну вещь — в случае если результат будет положительный, генетический диагноз ничего не изменит ни в вашем лечении, ни в прогнозах.
— Я понимаю.
— Хорошо. Тогда давайте поговорим о вашей семье. Элис, ваши родители живы?
— Нет. Мама погибла в автокатастрофе, когда ей был сорок один год, отец умер в прошлом году от печеночной недостаточности, ему был семьдесят один год.
— У них не было проблем с памятью? У кого-нибудь находили признаки деменции[19]или изменения личности?
— С мамой все было в полном порядке. Отец всегда пил. Он был тихий человек, но к старости стал непредсказуем, с ним невозможно было разговаривать. Не думаю, что в последние годы он меня узнавал.
— Его водили на прием к неврологу?
— Нет. Я решила, что все это из-за алкоголизма.
— Когда, вы говорите, начались эти перемены?
— Когда ему было немного за пятьдесят.
— Он был мертвецки пьян каждый день. И умер от цирроза, а не от Альцгеймера, — вмешался Джон.
Элис и Стефани выдержали паузу, мысленно позволив ему думать так, как он хочет.
— У вас есть братья или сестры?
— Моя единственная сестра погибла в автокатастрофе вместе с мамой. Братьев у меня нет.
— Тети, дяди, кузены, бабушки, дедушки?
Элис выложила Стефани все, что знала о болезнях и обстоятельствах смерти своих родственников.
— Хорошо, если у вас нет вопросов, сейчас придет медсестра и возьмет у вас кровь на анализ. Результат будет готов через две недели.
Они ехали по Сторроу-драйв. Элис смотрела в окно — холодно, темно, хотя только полшестого, на набережной Чарлз-ривер ни души: никто не осмелился бросить вызов непогоде. Никаких признаков жизни. Джон выключил приемник. Ничто не отвлекало ее от мыслей о поврежденной ДНК и отмирающих тканях мозга.
— Ответ будет отрицательным, Эли.
— Ну и что? Отрицательный ответ не означает, что у меня этого нет.
— Формально нет, но тогда появляется множество вариантов.
— Например? Ты говорил с доктором Дэвисом. Он уже протестировал меня на все возможные виды деменции.
— Послушай, я считаю, что ты поторопилась обратиться к неврологу. Он рассмотрел набор твоих симптомов и увидел болезнь Альцгеймера. Но это его специальность, что еще он мог увидеть? Помнишь, в прошлом году ты ушибла колено? Если бы ты обратилась к хирургу-ортопеду, он бы увидел порванные связки или изношенность хрящей и захотел тебя оперировать. Он хирург, и хирургическое вмешательство для него — единственное решение. Ты же просто перестала бегать, принимала ибупрофен и через две недели прекрасно уже себя чувствовала. Я считаю, ты переутомилась, менопауза действует на твою нервную систему, и я думаю, у тебя депрессия. Мы справимся, Эли, нам просто надо говорить друг с другом.
С ним трудно было спорить. Маловероятно, что в ее возрасте может быть болезнь Альцгеймера. У нее менопауза, она переутомилась. И возможно, это депрессия. Вот почему она не стала бороться и смирилась с диагнозом. Это совсем на нее не похоже. Наверное, у нее стресс, переутомление, менопауза, упадок сил. Может быть, у нее и нет болезни Альцгеймера.
Среда:
7.00, принять утренние лекарства V
Закончить статью по психономике V
11.00, встреча с Дэном в моем офисе V
12.00, ланч-семинар, комната 700 V
15.00, встреча с консультантом по генетике (информация у Джона)
20.00, принять медикаменты
Когда они вошли в кабинет, Стефани сидела за столом, но на этот раз не улыбалась.
— Прежде чем мы обсудим результаты обследования, не хотите ли вы освежить в памяти нашу последнюю беседу? — поинтересовалась она.
— Нет, — ответила Элис.
— Вы по-прежнему хотите знать, каковы результаты?
— Да.
— Мне жаль, Элис, но ответ на мутацию PS1 — положительный.
Что ж, вот оно, абсолютное подтверждение, без всяких прикрас и экивоков. Пилюлю не подсластили. Ей придется подсесть на коктейли заместительной терапии эстрогенами, на ксанакс и прозак и провести следующие шесть месяцев в Каньон-Ранч, отдавая сну по двенадцать часов в день. И это ничего не изменит. У нее болезнь Альцгеймера. Она хотела взглянуть на Джона, но не смогла заставить себя повернуть голову.
— Как мы уже говорили, эта мутация имеет характер аутосомно-доминантного наследования, она связана с развитием болезни Альцгеймера, так что полученный результат соответствует диагнозу, который вам поставили до нашей встречи.
— Какой рейтинг доверия у вашей лаборатории? Что это за лаборатория? — спросил Джон.
— Это лаборатория диагностики «Афина», их позиция — девяносто девять процентов точности при диагностике такого рода мутаций.
— Джон, все верно, — сказала Элис.
Она уже могла смотреть на него. Его худое лицо, обычно жесткое и решительное, показалось ей вялым и каким-то чужим.
— Мне жаль, я знаю, вы оба надеялись найти доказательства, что диагноз неверен, — сказала Стефани.
— Как это отразится на наших детях? — спросила Элис.
— Да, это серьезный вопрос. Сколько им лет?
— От двадцати до тридцати.
— Стало быть, пока мы не можем распознать у них какие-либо симптомы. У каждого из них есть пятьдесят процентов вероятности наследовать эту мутацию. Можно провести пресимптоматические генетические тесты, но тут нужно многое взвесить. Захотят ли они жить с этой информацией? Как это повлияет на их жизнь? Что, если у одного из них положительный результат, а у другого — отрицательный? Как это скажется на их взаимоотношениях? Элис, им вообще известно о вашем диагнозе?