Эмили вдруг вспомнила, зачем ей вообще понадобился Стайлинг, и смутилась. С этим человеком, оказывается, так интересно, а она хотела сделать его обыкновенным любовником, орудием мести.

— Вам грустно, Мишель?

— Что? А, да. Грустно. Мне пора домой.

— Я провожу вас.

— Нет.

— Но почему?

Она замялась.

— Видите ли, я как Золушка. В двенадцать моя карета превратится в тыкву.

— Вы что-то скрываете от меня?

— Н-нет. Просто мне нужно ехать домой. Я отцу обещала. — Она окончательно смешалась от собственных слов.

Кларк тоже стоял перед ней, смущенно глядя в асфальт. Он вдруг вспомнил обычный сценарий таких вечеров и устыдился прежних планов. Как он вообще мог допустить подобную мысль по отношению к «инфанте»?!

— Вон идет такси, я пойду, Кларк.

— Подождите! Я все-таки отвезу вас домой, а то…

— Спасибо! — Она вдруг шагнула к нему и, сама не зная почему, провела ладонью по щеке. — Я думаю, на сегодня достаточно. До свидания!

Кларк не успел схватить ее руку, такси быстро скрылось в потоке машин, а он остался стоять на обочине тротуара, ощущая себя полным болваном.

— Однако! — проговорил он со смесью восхищения и обиды, глядя ей вслед. — Браво, инфанта!

Эмили перемерила все привезенные вещи и, поняв, что не осталось ни одной новой, в которой ее не видел Кларк, принялась шагать из угла в угол. Надеть было решительно нечего, кроме трусиков и лифчика, в которых она с утра предстала перед зеркалом.

Брючный костюм, еще пара юбок с блузками (в одной из них она была в поезде) составляли весь гардероб, который остался от старой вашингтонской жизни. Она все собиралась вернуться за остальными вещами, но в последнее время стало некогда: прогулки с Кларком очень увлекали.

На сегодняшний вечер у них была запланирована встреча, во время которой Эмили намеревалась «случайно» зайти в бар, где работает Ричард. Наконец-то! Пора переходить к основному действию, а то она и так слишком увлеклась разминкой.

Время от времени, когда Эмили напоминала себе об изначальном плане действий, ей, конечно, становилось совестно. К тому же это выглядело нелогично: использовать взрослого, солидного мужчину для того, чтобы дразнить юного бармена. Но таков был изначальный план, и Эмили старалась с точностью выполнить его.

Это положение вещей приятно щекотало нервы. Она явно нравилась Кларку, в чем не было никаких сомнений, встречалась с ним, но грезила о другом мужчине. У нее впервые в жизни захватывало дух от собственного коварства.

А совесть она успокаивала тем, что между ними ничего не может быть серьезного, что у них немалая разница в возрасте (ей все время чудилось, что Кларк догадывается о ее истинных годах, получая огромное удовольствие от взаимной лжи). Правда, на деле эта разница совершенно не мешала общаться и даже иногда подогревала интерес Кларка.

Ох, как Эмили потом ругала себя за тот прощальный жест, когда погладила Кларка по щеке! Однако на следующий день, когда они снова встретились, он вел себя как ни в чем не бывало, а в конце свидания поцеловал ее руку, едва коснувшись губами. Это было непривычно. Все предыдущие мальчики, и особенно Рич, едва познакомившись, уверенно тащили ее в постель. Их не интересовали интеллектуальные беседы с ней, им хотелось узнать вкус ее тела.

С Кларком ей гарантированно не грозят такие страсти. Не тот случай. Но вот в чем весь парадокс: чем глубже она втягивается в этот выдуманный образ кинодивы, тем больше он ей нравится, тем больше свободы и, как ни странно, больше «правильности» ощущает она. Что же это такое? И правильно ли будет положить их прекрасное общение на алтарь своей страсти к Ричарду?

— Тук-тук! — раздался голос Сандры из-за двери.

Эмили отозвалась с откровенной досадой:

— Заходи.

— Ты не рада, что ли? — Кузина улыбалась и как всегда сияла здоровым румянцем. — Иден вчера звонила, хотела с тобой поговорить. Но тебя же дома теперь не бывает. Никогда. — Сандра сделала выразительную паузу.

Эмили молчала.

Тогда Сандра вздохнула и принялась действовать напрямую.

— У тебя каждый день свидания? Кто он?

— Он? Просто мой… Просто мужчина.

— Мужчина, скажешь тоже! А почему вы уже неделю встречаетесь, а домой ты возвращаешься то в десять, то в одиннадцать? Вы что, просто гуляете и все?

От такой беспардонной наглости Эмили опешила.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я уже все сказала! — Сандра с размаху села на кровать. — Просто мне интересно все. От начала до конца. Рассказывай! Где и когда…

— Я не буду ничего рассказывать. Лучше встань с моих брюк и дай мне собраться. Я ухожу.

— Вот одевайся и рассказывай. Ну?! Я сгораю от нетерпения.

Эмили вздохнула. От нее не отвертишься.

— Ну, мы познакомились в поезде, когда я ехала сюда.

— Обалдеть! И с тех пор ты…

— Нет, несколько позже. Мы встречаемся всего неделю.

— И что же вы ни разу… Он что, женат, если ты так рано возвращаешься домой?

— Кажется, да. Слушай, Сандра, мне надо в магазин.

— Женат?! Ты спишь с женатым мужчиной! Или не спишь? — Она склонила голову набок, как ученая собака.

— Мне надо в магазин, — повторила Эмили ледяным голосом. — Мне нужна одежда, и я собираюсь ее купить к сегодняшнему вечеру, так что у меня нет времени.

— Ты опять соорудишь свой невозможный пучок и наденешь блузку «я у мамы паинька»?

— Что-то вроде того.

— А ему нравится?

— Откуда я знаю? Кому? — Эмили почему-то подумала про Ричарда.

— Ну тому. С кем ты спишь до десяти вечера.

— Наверное, нравится.

— Ну не хочешь, не рассказывай. Слушай… Тут такое дело… — Сандра явно чем-то мучилась. — Я на самом деле шла к тебе поговорить.

— Говори.

— У отца скоро день рождения.

— О! Я совсем забыла. Что ему подарить?

— Да это неважно! — поморщилась Сандра и принялась ходить из угла в угол, не зная, как продолжить разговор. Мать, которая всегда была кровожадна в вопросах любовных интриг, как всегда возложила всю стратегию на нее, на Сандру.

— В общем, так. Помнишь, еще в первый вечер мы упомянули про некоего Тамерлейка…

— Что было бы неплохо просватать меня за него?

— Это глупость, конечно. Он ни на ком не женится. Раз уж на мне…

— Тогда как вы собирались меня просватать? — Эмили принялась подкрашиваться перед зеркалом. Сейчас своей сдержанностью и строгим лицом она напомнила себе мать.