Варвар попробовал. Судя по звучанию слов, он пытался разговаривать по-русски, и все бы хорошо, да вот только понять ничего у меня не получилось. Сносно знали язык только вожак и еще один, погибший вчера в борьбе с пиявками, остальные довольствовались переводом. Варвар попробовал другую фразу. С тем же успехом. Я отрицательно помотал головой. Тогда переговорщик, осознав тщетность усилий, лишь односложно выругался, причем тут я как раз все понял. Так как ругался варвар почему-то по-немецки.

После данного открытия диалог сразу наладился. Оказалось, варвар неплохо болтал на языке своих поработителей, да и остальные, судя по их реакции, тоже. Что, в общем, неудивительно. Это я тормоз, надо было раньше догадаться! В плену-то они уже давно, успели нахвататься. Вот то, что некоторые знают русский, как раз странно. Разговор зашел о наших дальнейших планах. Что мы собираемся делать и куда направиться. Честно сообщил, что будем двигаться дальше на восток, в поисках передовой базы союзников. Предложил варварам идти с нами. Вместе веселее, а других вариантов особо и нет – Западный «континент» (почему-то именно это определение закрепилось за каждым из трех полуостровов поперечником в несколько сот километров) соединялся с Восточным узким, шириной около шестидесяти километров, перешейком, и мы вместе с Метрополией находимся недалеко от его горловины. То есть кроме как на восток идти пока и некуда. Мои собеседники карты, разумеется, никогда в жизни в глаза не видели, поэтому им пришлось поверить мне на слово. Сами они толком и не знали, где находятся, а уж о месте обитания родного племени и вовсе понятия не имели. Где-то «в десяти переходах от русской деревни». То есть все, что можно было уверенно сказать – это наверняка на Восточном «континенте». Так что пусть пока идут с нами.

Как раз когда мы достигли консенсуса в данном вопросе, вернулись разведчики. Целые и невредимые, слава Создателю. Хотя в Коммуне так не говорят, они же все потомственные атеисты…

– Где вас столько носило? – возмутился я. – Ведь собирались только осмотреться!

– Пытались как-то определиться на местности, – ответил за всех Везунчик, выглядевший довольным.

– И как успехи?

– Примерно определились. Правда, пришлось залазить на очень высокое дерево, согнав оттуда пару крылатых ящеров. Зато стало ясно, куда идти, – продолжал делиться подробностями командир, тыча в начерченную мной еще в лагере на грязном лоскутке ткани карту. – Мы удалились от Периметра километров на двадцать на северо-восток, пройдя под окаймляющей Метрополию с этого направления небольшой горой. До указанной тобой излучины отсюда километров пятнадцать-двадцать почти строго на восток. Может быть, стоит забрать чуть к югу. Если ты, конечно, ничего не напутал.

– С чего бы ему напутать? – вдруг подал голос никуда не ходивший Ощутилло. – Он, оказывается, и по-немецки очень хорошо шпарит! Интересно, откуда такие познания?

Все с нехорошим интересом уставились на меня. Крепыш даже положил руку на спусковую скобу карабина. Вот это прокол так прокол! И ведь настолько прилежно делал вид, что спит, гад! А на самом деле слушал мою болтовню с варварами. Однако придется что-то объяснять! Ладно, мы уже не в лагере, можно, наверное, и сказать всю правду.

– Я не кочегар с дирижабля. Я его командир, – будничным тоном признался я, как будто сообщил ничего не значащую подробность.

С минуту товарищи переваривали сказанное. Первым «очнулся» Везунчик:

– Погоди… так ты, получается, тот самый Пришедший, о котором столько говорили в последнее время?

– Получается!

Просто так, свободно идти по лесу, не отслеживая краем глаза перемещение бригадира-надсмотрщика, оказалось несколько непривычно. Даже недолгое пребывание в лагере привило определенные рефлексы, от которых так быстро не избавиться. Поэтому, несмотря на вроде бы тот же лес и то же небо, просвечивающее сквозь густые заросли где-то там высоко над головой, что и в лагере, ощущения были совсем другими. С одной стороны – ты сам себе хозяин, с другой – столь ненавистный ранее забор с колючей проволокой более не защищает тебя от разнообразных зубасто-клювастых тварей. При воспоминании о предыдущих походах по лесу становится немного жутко.

Правда, мы вооружены. Благодаря «правильной» методике побега и немалой доле удачи, в нашем распоряжении четыре карабина с запасом в пять-шесть десятков патронов на каждый, терпеливо ждущих своего часа аккуратно уложенными в заводские картонные коробочки в обоймах по пять штук. Надолго, конечно, не хватит, но мы рассчитываем добраться до своих не более чем за неделю. Если передовой пост союзников уже снят, тогда нам по-любому конец: до расположения основных сил не добраться точно, слишком далеко. Но надо надеяться на лучшее.

Остальные члены отряда вооружены топорами или, в худшем случае, стальными лопатами с заточенной наскоро, за время перехода по пещере, кромкой, имеется и несколько длинных ножей с кухни, а также трофейных кинжалов. Разумеется, от крупных ящеров этим не спастись, но вряд ли те нами заинтересуются – слишком мелкая добыча. А от остальных есть шанс отбиться, главное – клювом не щелкать и не привлекать внимания!

Не успел я об этом подумать, как не прощающая даже малейших ошибок экосистема планетки доказала данный тезис на практике. Из густо заросшего высокой и плотной травой болотца, по краю которого мы проходили, внезапно выпрыгнула продолговатая зеленая туша. Не успел я моргнуть глазом, как зубастая пасть сомкнулась на ноге шедшего в паре метров передо мной варвара. На долю секунды все замерло, и удалось рассмотреть четырех– или пятиметрового крокодила. Самого обычного, даже не летающего. Впрочем, судя по не характерному для его земных собратьев способу нападения – многометровому прыжку, видимо, с помощью толчка мощными лапами в условиях низкой гравитации, – это мог быть переходной вид на пути к уже встречавшимся мне летающим крокодилам.

Разумеется, все эти рассуждения пришли мне в голову позже, а пока лишь подумалось, что товарища еще можно спасти – прыгнуть обратно в болото задом наперед, да еще и вместе с добычей в зубах у рептилии вряд ли получится. И мы успеем ее пристрелить, благо крокодил попался сравнительно маленький. Вот щас всажу ему пулю в такой близкий, наполненный естественной злобой хищника глаз! Однако и тут я ошибся. Пока рука только начинала приподнимать карабин, тварь предприняла «ход конем». Пользуясь преимуществами малой силы тяжести, крокодил в долю секунды приподнял себя на мощном, свернутом полукольцом хвосте, рывком развернул туловище на сто восемьдесят градусов и тогда уже оттолкнулся задними лапами. Еще через мгновение рептилия вместе с добычей исчезла в болотных зарослях. Его жертва в шоковом состоянии от неожиданного нападения успела только раз издать крик, тут же захлебнувшийся. Видимо, в прямом смысле слова, судя по донесшемуся из болота громкому бульку.

Еще несколько секунд вся задняя часть отряда, включая меня, стояла в прострации, судорожно сжимая так и не пригодившееся оружие. А передняя, обернувшаяся на шум, вообще ни черта не понимала: слишком быстротечным оказалось нападение и они не успели ничего увидеть. Только услышать. Придя немного в себя, рассказал шедшим в авангарде бывшим разведчикам о подробностях произошедшего. В это время один из варваров, стоя на самом краю болота, тихо шептал что-то, похожее по звучанию на молитву. По его грязным исхудалым скулам стекали скупые слезы. Наверное, родственник погибшего. Либо очень близкий друг. Крепыш, ведший отряд в последние полчаса, косясь на него, грустно сказал: