– Почему ты меня защищала? Я же был совсем ненормальный: злой, вечно пьяный мальчишка.

Мари неожиданно улыбнулась и кивнула.

– Добавьте к этому еще и зов плоти.

– Несколько раз ты буквально спасала мою шкуру, а я до сих пор ни разу не поблагодарил.

– Спасала вашу шкуру, рискуя собственной задницей? Можете поверить, что все это я делала не ради вас, а ради вашего отца.

– Ради отца?

– Помните ту ночь, когда муж Терезы Дюбуа едва не поджег факелом дом, разыскивая вас? Всегда боялась, что однажды мистер Андруз проснется от целой факельной процессии, поэтому при каждом появлении шерифа изворачивалась, как могла.

Через плечо Тревора мудрая женщина взглянула на спящую Селину.

– Мы живем здесь тихо и спокойно. Почему бы вам не вернуться в Новый Орлеан, к своим делам? У моей госпожи от вас одни неприятности.

– Не исключено, что я изменился, – возразил Тревор.

– С трудом верится.

Он посмотрел на кровать. Стремление защитить, окружить заботой становилось сильнее с каждой секундой. Да и бесконечные кутежи уже успели изрядно надоесть.

– Что, если исправлю в себе все, что необходимо?

Мари уже собралась выйти, но помедлила.

– А что, если не сможете?

Как только дверь закрылась, Тревор переставил кресло к кровати и удобно устроился. Посмотрел на спящую Селину и спросил себя, что в ней так возбуждает. Желание просыпалось от одного лишь близкого присутствия. Он поднял ее безвольную руку и прикоснулся губами. Ощутил запах кожи и поспешно поправил одеяло.

Откинулся на спинку кресла. Вожделение казалось непреодолимым. Как и почему она покорила его настолько быстро? Что рождало неутолимую, почти болезненную, страсть? Возможно, причина всего лишь в растущем беспокойстве, охватившем его в последнее время. Порой он и самого себя не понимал.

От порыва ветра стукнула ставня, и Селина тихо застонала.

– Все хорошо, – вполголоса успокоил Тревор. – Я здесь. Хотелось верить, что буря действительно закончилась, а не обманчиво стихла, чтобы ударить с новой силой, как это иногда случалось.

Тревору вспомнилось, как в детстве он сломал ногу. Тогда, чтобы облегчить боль, доктор прописал ему настойку опия. Испуганный и растерянный, он хотел одного: чтобы кто-нибудь обнял, пожалел, разделил с ним боль и успокоил. Затуманенный мозг продолжал действовать, глаза по-прежнему исправно служили, но распухший язык отказывался слушаться, поэтому он лежал в безмолвном ужасе, беспомощно глядя на мать и невыносимо страдая. Что, если Селина тоже испытывает нечто подобное?

Его беспокойство переросло в тревогу. Присев на краешек кровати, он принялся гладить по ее голове, без конца нашептывая нежные слова.

В щелях ставен вспыхнула молния, а следом раздался мощный громовой удар. Все-таки стихия не сжалилась, а продолжала бушевать. Худшее еще предстояло пережить.

Ставня оторвалась и, подобно молоту, застучала по стене. Снова сверкнула молния и раздались раскаты грома. Селина открыла полные ужаса невидящие глаза.

– Тише, тише. Все хорошо. Мы дома. – Тревор склонился и снова сжал ее руку.

Селина задрожала так, что застучали зубы.

– Не бойся. – Он натянул одеяло до подбородка и погладил по лбу, пытаясь прогнать страх.

С губ снова сорвался стон.

– Селина, послушай меня. Ты в безопасности. Ничего страшного нет.

Однако паника передалась и ему. Может быть, не стоило брать на себя обязанности сиделки? Мари наверняка справилась бы лучше. По крайней мере она знает, что делать в подобных случаях.

Селина сжалась, словно младенец, громко застонала и заметалась. От сознания собственной беспомощности Тревор приподнял одеяло и, не переставая уговаривать, прилег рядом. Медленно, с усилием распрямил дрожавшую в забытьи Селину, повернул на бок, положил голову себе на грудь и крепко обнял. Дрожь не проходила. Зубы стучали, как будто от холода, но кожа обдавала жаром.

– Не бойся, малышка. Я не дам тебя в обиду. – Он снова погладил ее по волосам и нежно поцеловал в закрытые глаза. – Любовь моя, все будет хорошо.

Селина прижалась к нему с неожиданной силой и потянула на себя, как будто хотела, чтобы ее лег сверху, однако он удержал ее рядом, унимая дрожь силой и теплом своего тела.

Тревор? Это Тревор? Нет, должно быть, мерещится в забытьи. Стало лучше, уютнее, спокойнее. Теплый ветер согревал лоб, веки, шептал ее имя.

– Любовь моя, все будет хорошо.

Густой туман медленно спустился, окутал тело и душу. Теплые, мягкие, похожие на хлопок облака согрели и успокоили. Теперь уже казалось, что гроза не так ужасна, как прежде, потому что Тревор рядом – обнимает, защищает, жалеет. Страх постепенно прошел, хотя буря сдаваться не собиралась.

Селина уступила ласковой силе, позволила теплу окружить ее со всех сторон, с благодарностью приняла нежность, закуталась в заботу, утонула в ласке. Она слышала, что стонет, пытаясь привлечь еще больше тепла, заставить его проникнуть в сокровенную глубину, стать частью ее существа. Ветер продолжал нашептывать имя. Селина медленно запрокинула голову. Молния ударила в губы. Ласковая, прохладная, сладкая, наполнила бархатистым светом. Как хорошо, уютно, спокойно! Гром ревел в ночи, как рассвирепевший зверь. Буря – голодный волк – завывала и царапала когтями ставни. Селина заплакала, и Тревор обнял еще крепче. Это сон? Или Тревор действительно что-то шепчет и с силой прижимает ее к груди, чтобы защитить? Ветер завыл громче и принялся биться в стены. Шепот успокаивал, объятие согревало. Да, это всего лишь сон, мечта. Но пусть чудесное видение продолжается, пусть подарит покой и тепло. Селина прильнула к нему, и дрожь отступила. Кажется, он только что сказал, что страстно ее желает? Что мечтает сделать ее своей, но только не сейчас, не этой ночью? В глубине замутненного сознания снова родилось сомнение: а вдруг это только видение? Какая разница? Она явственно ощутила мужественную плоть и раздвинула ноги, приглашая переступить черту.

– Нет, Селина. Нет.

Это снова ветер?

Нет, не может быть. Тревор прошептал ее имя и нашел губами ее губы. Поцеловал нежно, бережно. А потом обнял, как маленькую, и начал укачивать. Вот так, в тепле сильных рук, страхи бесследно рассеялись, и мир скользнул в небытие.

– Миссис Керкленд, откройте!

Селина села в постели и посмотрела в темноту. Еще не успев окончательно проснуться, медленно, вяло подошла к двери и повернула в замке ключ. В сознании промелькнули смутные воспоминания.

– Ну и ну! – Мари покачала головой, поставила поднос с кофе и тостами и распахнула шторы, впустив в комнату поток золотистого света.

– Пожалуй, позавтракаю в галерее. – Селина нашла пеньюар, но передумала и позволила Мари надеть на нее простое зеленое платье. – Волосы пока оставь как есть.