— Знаком? Хорошо?

— О боже, нет. Лишь поверхностно, как говорят. Я пару раз заходил на ферму, и она угощала меня чаем. Она была хорошенькой, веселой, чуточку развязной и полной жизни. В ней ничего не было дурного. Ничего, чтобы напроситься… на то, что она получила.

— А вам она не намекала, с кем гуляет?

Это был, конечно, глупый вопрос, ведь полиция тщательно всех допросила, но Хэй ответил спокойно:

— Нет, не намекала.

Но в его голосе прозвучала какая-то неуловимая интонация, поэтому я посмотрела на него:

— Вы что-то знаете?

— Совсем немножко, — осторожно ответил он. — Я, разумеется, сказал ей, что пишу книгу, и она заинтересовалась. Людям всегда интересно… Она сказала, что много людей приходят на ферму и задают вопросы о местных обычаях, суевериях и тому подобном. Я спросил ее, знает ли она какие-нибудь специфические суеверия — так, ради шутки. А она ответила, нет, что вы, она же современная девушка. Тогда я полюбопытствовал, не знает ли она какие-нибудь магические обряды, которые до сих пор совершают на островах, и она, — он взглянул на меня своими светлыми глазами, — захлопнулась, словно устрица, и почти что вытолкнула меня из кухни.

— Магия? — вопросила я. — Но это же абсурд!

Он кивнул:

— Я знаю. Но понимаете, я никак не могу перестать думать об этом убийстве. Оно было явно запланировано. Убийца, должно быть, специально приносил туда топливо для костра, ветку за веткой. Там были сильно обгоревшие вереск, торф, березовые ветки, огромное дубовое полено и куча сухих пластинчатых грибов — тех, что растут на березах.

Я вскрикнула, но он не услышал.

— Потом, когда все было готово, он привел туда девушку… Вы только представьте себе на минуту… простите, что снова говорю об этом. Костер, туфли и одежда — все сложено аккуратной кучкой, все чистое, а девушка лежит с перерезанным горлом, со сложенными на груди руками и с лицом, посыпанным пеплом… Видите ли, это напоминает… жертвоприношение!

Последнее слово он выкрикнул. Я вскочила, не отрывая от него глаз, мурашки бежали у меня по спине.

— Но это же сумасшествие!

Он поднял на меня обеспокоенный взгляд:

— Правда? Вы согласны? Кто бы это ни совершил, он, должно быть, просто сумасшедший. А выглядит он и ведет себя совершенно обычно, как вы или я… но иногда… — Он встал, печально глядя на меня. — Так что на вашем месте я бы не ходил ни с кем на прогулки.

— Я не буду, — лихорадочно ответила я. — Надо признаться, что у меня появилась мысль, не возвратиться ли в Лондон.

— Что ж, это неплохая идея.

Он поднял фотоаппарат и стал вслед за мной спускаться с холма.

Я все еще размышляла, не уехать ли мне, когда произошло нечто, заставившее меня остаться.

После обеда, когда все сидели в гостиной, внезапно возникло ощущение тревоги, которое постепенно становилось все сильнее и сильнее.

Аластер Брейн, несший поднос с кофе, вдруг остановился и произнес с легкой ноткой удивления:

— А что, наши скалолазы еще не вернулись?

— Их не было за обедом, — сообщила Альма Корриган.

Полковник Каудрей-Симпсон добавил:

— О господи, их действительно не было. Надеюсь, ничего страшного не произошло.

— Эта женщина — полоумная! — заявила миссис Каудрей-Симпсон. — Ей не следовало лезть в горы в такой день.

Аластер неуверенно сказал:

— Я бы не стал волноваться. Наверное, они поднялись выше, чем предполагали, да и, в конце концов, еще светло.

Николас поднял глаза от письма, которое писал.

— Когда они выходили, погода улучшалась и на Блейвене тумана не было. С ними все в порядке.

— Если только, — вступила Марша Малинг, — если только эта кошмарная женщина не совершила какой-нибудь глупости исключительно для того, чтобы всех поразить! Бедная деточка Роберта…

Родерик Грант спокойно произнес:

— Мисс Брэдфорд — очень опытная альпинистка. Она не станет рисковать с новичком. И Друри совершенно верно охарактеризовал погоду. Да и Роналд Бигл пошел на Сгурр-нан-Гиллеан, а он не стал бы этого делать, если бы было опасно.

— Его тоже еще нет, — заметил Хьюберт Хэй.

На мгновение наступила тишина. Все начали беспокоиться.

— Действительно нет, — глупо подтвердила Альма Корриган. — Ну, я думаю…

— А где ваш муж? — спросила миссис Каудрей-Симпсон.

Хотя вопрос прозвучал неожиданно, было непонятно, почему он заставил Альму покраснеть.

— Он… он пошел погулять.

Она была так очевидно смущена, что смутились и все остальные.

Аластер быстро объяснил:

— После ланча мы поднялись вверх по гребню, чтобы полюбоваться озером Лох-Слапин. Мы с миссис Корриган вернулись, а Харт пошел дальше.

— А, так вы туда ходили? Значит, вы видели женщин на Блейвене? — спросил полковник Каудрей-Симпсон.

— Их мы не видели. Кого-то мы видели вдалеке, кажется Друри, но больше ни души.

— Я не ходил на Блейвен, — заявил Николас, — поэтому я их тоже не видел.

Поставив чашку, Родерик Грант поднялся:

— Сейчас всего лишь половина девятого, и, хотя я лично считаю, что причин для беспокойства нет, они все-таки должны были уже вернуться. Пойду поговорю с Биллом. Может, они предупредили его, что вернутся поздно.

Он вышел в холл, перегнулся через стойку и стал разговаривать с майором Персимоном.

— Разумный человек, — заключил полковник Каудрей-Симпсон. — Нет никаких причин поднимать шум.

Но Маршу было не так-то легко заставить замолчать.

— Это же ужас. Как вы думаете, что с ними могло случиться?

— Много чего может случиться на Куллине, — резко заявила Альма Корриган, — к тому же много чего уже произошло, причем не так давно.

— Вы имеете в виду это происшествие? — спросил Аластер. — Вряд ли есть какая-нибудь связь…

— Я не имею в виду убийство, — грубо ответила Альма.

Марша тихонько ахнула.

— Я имею в виду несчастные случаи, — продолжила Альма. Она оглядела всех серьезным и чуточку испуганным взглядом. — Вы отдаете себе отчет в том, сколько людей погубил Куллин только в этом году?

То, что она говорила о горе́ как о неком одушевленном существе, придало этой фразе зловещий оттенок, и Марша оглянулась в ту сторону, где среди сгущающихся вечерних туч высились огромные горы.

— Вы хотите сказать, что их много?

В ее голосе звучал благоговейный страх.