— Гм. Не дергай фонарем, девочка.

— Прости. А мистер Корриган еще не вернулся?

— Да нет, вернулся. Он ушел два часа назад. А у меня как раз начался клев, поэтому я остался. Я, конечно, занимался противозаконными действиями, но ты же меня не выдашь?

— Почему противозаконными?

— Сегодня же воскресенье, дорогая. Ты что, забыла? Я должен был, как и Харт, остановиться в полночь.

Сняв второй ботинок, он выпрямился.

— А на подносе нет его улова, — заметила я.

— Что? — Аластер проследил за лучом фонарика, упирающимся в поднос. — И правда, нет… Странно.

— Аластер.

Он резко повернул голову, среагировав на интонацию в моем голосе.

— Что?

Я ответила прямо:

— Пять минут назад кто-то приходил на веранду, повозился немножко и снова ушел.

— Что? А… — Он засмеялся. — Не волнуйся! Это, должно быть, Джеймси.

— Джеймси?

— Джеймси Фарлейн; он был с нами. Он ходит быстрее меня, и он спешил. Он живет по дороге к Стратэйрду.

— Понятно, — сказала я и с трудом сглотнула.

— Ты что, подумала, это вор? Нет, Джанет, всех этих городских ужасов здесь не происходит. На островах никто не закрывает двери. Здесь не воруют.

— Не воруют. — Положив фонарик на стол, я собралась уходить. — Только убивают.

Аластер издал глубокий вздох.

— Кто тебе сказал?

— Родерик Грант.

— Понятно. И ты испугалась?

— Естественно.

Он проговорил в ответ:

— Я бы не стал. Что бы там ни произошло, тебя это не касается.

— Я испугалась не за себя.

— Тогда за кого? — устало спросил Аластер.

Я резко ответила:

— За Хизер Макри, конечно. За девушку… за ее родителей. Что она такого сделала, что этот грязный мерзавец ее схватил? В чем дело? Это убийство не просто странное, Аластер. Я не могу тебе объяснить, но у меня оно вызывает… особое чувство отвращения.

Он ответил нелогично:

— Убийства никогда не бывают приятными.

— Но они бывают обыкновенными, — объяснила я, — а это не просто обычное убийство. Ее не ударили, не зарезали, не задушили в порыве ярости. Ее убили специально, а потом разукрасили. Это хладнокровное, расчетливое и… и порочное убийство. Да, порочное. И именно здесь, где, по твоему разумению, столь извращенных преступлений и существовать не может. Я не перестаю думать об этом, Аластер.

Он проговорил, чуть запинаясь:

— Полиция продолжает вести расследование и не собирается его прекращать.

Я спросила:

— Как ты думаешь, кто это сделал?

— Джанет…

— Ты наверняка размышлял об этом. Кто? Джеймси Фарлейн?

— Я… Послушай, Джанет, я бы не стал распространяться об этом…

— Ты хочешь сказать, на тот случай, если это кто-то из отеля?

Аластер смутился:

— Ну…

— Ты считаешь, это кто-то из отеля?

— Не знаю. Я не знаю. Если ты боишься, дорогая, переезжай в другое место. В Брадфорд, или Портри, или…

— Я остаюсь здесь, — ответила я. — Я хочу находиться здесь, когда этого дьявола выследят, кем бы он ни оказался. Кем бы он ни оказался.

Он молчал.

Я сказала:

— Спокойной ночи, Аластер, — и пошла наверх, к себе.

Таблетки я так и не приняла. По-видимому, ночная прогулка среди убийц послужила чем-то вроде шоковой терапии, в которой нуждалась моя головная боль, потому что, когда я добралась до своей комнаты, мигрень прошла.

Забравшись в кровать, я изучила свои трофеи. Обнаружилось, что у меня два экземпляра журнала «Автомобиль», «Ламмермурская невеста» Вальтера Скотта и сокращенный вариант «Золотой ветви» Фрэзера.

«Ламмермурская невеста» усыпила меня через десять минут.

Утром действительно пошел дождь, непрерывный жидкий дождичек. Овцы, пасущиеся в долине возле отеля, выглядели мокрыми и несчастными, а дальше все терялось в тумане. Даже Сгурр-на-Стри за рекой был затянут серой пеленой.

К завтраку я немножко опоздала. Когда я спустилась, обитатели гостиницы проводили время спокойно, правда благодаря воскресному дню, а не из-за плохой погоды. Аластер Брейн и Корриганы читали в гостиной газеты, а миссис Каудрей-Симпсон и пожилая леди вязали. Тем не менее признаки того, что в Нагорье даже мокрое воскресенье не в состоянии ослабить энтузиазм, были налицо: полковник Каудрей-Симпсон близ дверной решетки кабинета директора вел скучную дискуссию о наживке с мистером Персимоном и крупным местным жителем, одетым в костюм респектабельного черного цвета; Мэрион Брэдфорд и Роберта сидели на веранде, разглядывая мокрый горизонт; Родерик Грант был поглощен починкой рыболовного сачка.

Он поднял голову, увидел меня и улыбнулся:

— Привет. Правда, плохо, что сегодня воскресенье? Ведь вам бы понравилось рыбачить под дождем?

— Нет, спасибо, — с сомнением ответила я. — Наверное, именно такую погоду ваши рыбаки-маньяки считают идеальной?

— Восхитительной. — Он многозначительно подмигнул, намекая на мрачную перспективу. — Хотя непрофессионалу такой денек покажется унылым. Но проясниться может в любой момент. И мисс Саймс удастся совершить свое восхождение.

— Вы действительно так считаете? — с готовностью откликнулась Роберта.

— Шанс есть. Но… — он бросил осторожный взгляд на Мэрион Брэдфорд, упорно не обращавшую на нас внимания, — будьте осторожны, если все-таки пойдете, и не забирайтесь высоко. Туман может опуститься так же внезапно, как и растаять.

Он говорил тихо, но Мэрион Брэдфорд его услышала. Она бросила на него уничтожающий взгляд и спросила своим напряженным вызывающим голосом, из-за которого все сказанное ею казалось грубостью:

— Снова хорошие советы?

Роберта быстро произнесла:

— Мистер Грант просто волнуется за нас, Мэрион. Ему же известно, что в горах я ничего не смыслю.

Мэрион Брэдфорд явно хотела сказать в ответ что-нибудь язвительное, но лишь поджала губы и уставилась в окно. Родерик улыбнулся Роберте и вновь занялся сачком. А на веранде появился Роналд Бигл с рюкзаком на спине.

— Ну и ну, — удивилась Роберта, — мистер Бигл собирается в поход. Вы и впрямь пойдете на Сгурр-нан-Гиллеан в такую погоду, мистер Бигл?

— Думаю, что дождь скоро кончится, — объяснил Бигл. — Я все равно туда пойду, и если примерно через час прояснится, а я считаю, что так оно и будет, то я уже буду готов к восхождению.